Он улыбается. Он крепче сжимает руку Каса.
— Дин, — произносит Кас, сжимая его руку в ответ. Дин смотрит на время, думая, что Кас хочет обратить его внимание на шишку: и точно, уже почти полночь. Осталось полторы минуты. Вся толпа шумит в предвкушении.
Но Кас хочет что-то сказать. Он подвигается чуть ближе на скамье, снова сжимает руку Дина, наклоняется и говорит тихо:
— Этот прошедший год… — Он мнется и начинает снова: — Этот прошедший год был для меня и худшим, и лучшим одновременно. Но в следующем году, если у меня сохранится ремиссия, мы столкнемся с тем… — Он снова делает паузу. — Мы столкнемся с тем, что жизнь вернется в норму. Во всяком случае, в то, что вы, охотники, считаете нормой. Ты снова начнешь охотиться вместе с Сэмом. Я бы с удовольствием вам помогал, конечно, как и всегда, но… в общем, ты уделил мне столько времени и внимания за эти прошедшие месяцы, и… теперь, когда мы знаем, что Амара приложила ко всему этому руку… — Кас делает жест, указывающий межу собой и Дином, словно прослеживая невидимую связь между ними. — Я для себя давно все решил, но я понимаю, что тебе, может быть, нужно все это обдумать. Я знаю, что для тебя это был очень странный год, и я надеюсь, ты не чувствуешь… что тебя к этому вынудили или каким-то образом подвели обманом. В общем, я только хотел сказать, если ты хотел бы на время вернуться к тому, как все было…
— А ты этого хочешь? — спрашивает Дин, бросая многозначительный взгляд на застегнутый карман жилета Каса, где лежит маленькое белое перышко. — Ты хочешь вернуться к тому, как все было?
— О, нет, — отвечает Кас, немедленно поднимая руку к карману. — Вовсе нет, нет, совсем нет, — говорит он, одной рукой прижимая к груди перо Дина, другой снова сжимая его руку. Большая шишка снаружи начинает медленно опускаться, мерцая праздничными огнями, пока часы, закрепленные на балконе, отсчитывают назад время. Толпа, набившаяся в чайный магазинчик и стоящая снаружи на площади и прилегающих улицах начинает хором отсчитывать: «ДЕСЯТЬ! ДЕВЯТЬ! ВОСЕМЬ!» Но Кас бросает на шишку лишь рассеянный взгляд — он едва замечает шум вокруг. Пока толпа скандирует «СЕМЬ! ШЕСТЬ! ПЯТЬ!» он прижимается ближе к Дину и говорит: — Мне абсолютно все равно, какую роль сыграла в этом Амара; мне важно лишь, что мы прошли через это. Но я просто хочу, чтобы ты понимал…
Толпа доходит до «ОДИН!!!» — и все начинают кричать «С НОВЫМ ГОДОМ!» Позади них Сэм и Сара забываются в долгом, глубоком поцелуе. Кругом трубят праздничные пищалки, над Дином и Касом разрывается хлопушка с конфетти, и сотни кусочков блестящей бумаги осыпаются им на головы. Кас, не обращая на все это внимания, заканчивает фразу:
— …что если тебе хочется немного, э… свободы, если ты предпочитаешь, чтобы я… в общем, отошел в тень, так сказать… — Он делает глубокий вдох и откидывается к стене. — Я пойму.
— Эти новогодние празднования же для тебя в новинку, да? — спрашивает Дин.
— Это первое, на которое я попал, — подтверждает Кас.
— Ну так вот, когда часы бьют двенадцать, — объясняет Дин, — не принято толкать перед партнером речь о том, что ты отойдешь и дашь ему больше свободы.
— Не принято? — переспрашивает Кас. — Погоди, перед партнером?
— Перед партнером, — кивает Дин. — Когда часы бьют двенадцать, принято целовать своего партнера, а не толкать речь. Вот так.
Сорок пять секунд спустя (это получился один из таких поцелуев) они отрываются друг от друга со сбившимся дыханием.
Дин произносит, обняв лицо Каса руками:
— Когда я сказал, что люблю тебя, Ти-берд, я говорил серьезно. К тому же я же должен поддерживать твою душу сияющей и полной энергии, правда? Чтобы ты мог привести в порядок каждое перо. Корень за корнем. Ты меня понял?
— Понял… — говорит Кас, немного ошеломленный. Его глаза приобрели более темный оттенок — этот насыщенный водянистый голубой, так что при взгляде в них кажется, что падаешь в глубокое синее море. Дин наклоняется, планируя поцеловать Каса снова, но в процессе этого перемещает руку и забирается пальцами под обезьянью шапку Каса — и замирает. Кожа Каса ощущается иначе. На его голове появился тонкий мягкий пушок.
Дин бережно снимает с Каса шапку и проводит рукой по его голове. Да, пушок. Он едва заметен — лишь редкий, тонкий слой мягких черных волос, едва проросших. Он еще неравномерный — они только-только появляются… но с последнего сеанса химии прошло уже две недели, так? Дин в изумлении снова проводит рукой по голове Каса, и Кас, следя за его взглядом, тоже поднимает к голове руку. Его глаза в удивлении расширяются.
— Похоже, ты оперяешься, Ти-берд, — говорит Дин. — Точно по расписанию. И я ни за что не дам тебе бросить меня, как раз когда ты начинаешь поправляться.
Кас начинает возражать:
— Я не собирался бросать те…
Но Дин перебивает его:
— И последнее. Насчет этой ерунды, что мне якобы нужна свобода. Чтобы дать мне время. Так вот: без шансов, Кас. Плевать мне на Амару. — И говоря это, Дин понимает, что это правда. — Она, небось, думала, что мы проведем вместе неделю, после чего ты свалишься замертво и исчезнешь без следа — и на этом все. Очень в ее духе было бы решить, что мне нужно это. Может, у нее и такое представление о подарках, но ты подарил мне гораздо лучший подарок: ты остался в живых. И вообще… — тут Дин делает паузу, берет Каса за обе руки и намеренно стискивает их. Он чувствует, как Кас сжимает его руки в ответ. Кас смотрит на него блестящими глазами, и Дин продолжает: — Я говорил тебе это уже не раз, Ти-берд, и буду повторять до тех пор, пока ты не усвоишь: ты только держись.
Конец
========== Послесловие автора. Материалы и методы ==========
Дорогие читатели, это был самый сложный фик, что я когда-либо писала, и я очень благодарна вам за то, что вы прочитали его до конца.
Это мое обычное послесловие «Материалы и методы». Уже не часть истории, а просто традиционный для меня способ завершать работу. Привычки ученого сложно искоренить, и мне всегда кажется, что нужно написать о том, как создавалась работа, на случай, если кому-то это интересно. Так вот, несколько моментов:
Почему фик про рак?
Я понимала с самого начала, что это очень тяжелая и сложная тема, которая в силу жизненных обстоятельств для многих читателей будет личной. Кажется, мои фанфики становятся все более мрачными. (Меня периодически спрашивают: «Когда ты снова напишешь что-нибудь забавное вроде “Своей комнаты”?» Когда-нибудь, будем надеяться…) Я думала, что уже достигла предела мрачности с фиком «В огонь», в котором Кас таки умирает, но думаю, что этот фанфик в каком-то смысле даже хуже.
В конечном итоге я просто обожаю ангст, а ангст подразумевает столкновение героев с кризисной ситуацией и чувство безнадежности. Начало этому фику было положено, когда я подумала: «С каким самым тяжелым кризисом могут столкнуться мальчики?» В каноне они уже имели дело с апокалипсисом, неоднократными угрозами конца света и всевозможными демоническими и сверхъестественными существами… Что после этого может напугать их больше всего? Было ясно, что самые тяжелые ситуации для них — эмоциональные, особенно те, где есть риск потерять друг друга. И поскольку я люблю Кастиэля, конечно, самые душераздирающие сюжеты — это когда что-то происходит с ним. В фике «В огонь» я уже исследовала тему сверхъестественной смерти Каса, и в то время мне пришло в голову, что было бы интересно посмотреть, как мальчики будут справляться с совершенно обычной, бытовой, мирской, а вовсе не сверхъестественной угрозой: с физическим заболеванием.
Универсальная угроза. И я выбрала рак как наихудшую из проблем, с которой они могут столкнуться. Многие читатели спрашивали, был ли у меня личный опыт, связанный с раком. В моем возрасте ответ может быть только «конечно». В частности, у моей сестры, которая перенесла две серьезных онкологии подряд, у обеих бабушек, у коллеги с работы, которая пошла на МРТ из-за болей в бедре и полчаса спустя вышла с диагнозом рака поджелудочной в терминальной стадии, и еще у одного коллеги, который получил диагноз прямо во время написания этого фика и сейчас на радиации. Многие специфичные медицинские подробности также почерпнуты из моего опыта работы в больницах (давным-давно я работала в области здравоохранения).