— Еще я не хочу, чтобы ты… ассоциировался… с этим. Со всем этим.
— Ассоциировался? — медленно повторяет Дин, пытаясь понять, что это значит. Кас теперь смотрит в пол откровенно смущенно.
— Твой… твой… — начинает он и в конце концов вздыхает, взмахом руки указывая на Дина — на его куртку, потом на волосы. — Твой запах. Твой аромат — запах твоей куртки, машины, волос — всего вместе, — говорит он. Потом добавляет, очевидно думая, что это все прояснит: — Формируется обонятельный условный рефлекс.
— Обонятельный… что?
— Обонятельный условный рефлекс, — повторяет Кас. Видя озадаченность на лице Дина, он пытается объяснить: — На меня накатывает такая тошнота… Такая сильная, Дин… И это настолько… кошмарное ощущение — просто отвратительное. Я и не подозревал раньше, как ужасно это может быть. Это хуже, чем боль. И доктор Клайн предупреждал меня, что если в это время я ощущаю… характерный… запах или вкус, то позднее этот запах, гм… — Кас колеблется, глядя на лежащую рядом бутылку. (Простая вода, обращает внимание Дин. В номере нет никаких жидкостей, кроме простой воды. Ничего со вкусом.) — Понимаешь, проблема в том, что потом…
Теперь Дин начинает понимать.
— Потом эти запахи вызывают у тебя тошноту? Сами по себе?
Кас кивает.
— Так уже произошло с некоторыми продуктами. С хот-догами, например… Я даже боялся, что это произойдет с твоими гамбургерами. К счастью, этого не случилось, но я все равно на всякий случай перестал их есть. Я не хочу приобрести к ним отторжение! И, видишь ли… — Кастиэль умолкает, потом медленно поднимает взгляд на Дина. Он, кажется, переборол застенчивость, потому что теперь смотрит Дину прямо в глаза и очень просто говорит: — Твой запах мне нравится.
Дин молча смотрит на него в ответ.
— Твоя куртка, — объясняет Кас. — Твоя машина. Твой… твой… одеколон, наверное — не знаю, что это, но это ты. Твой запах. И я не хочу, чтобы он ассоциировался с этим.
— Ладно, — говорит Дин, осмысляя услышанное. — Ладно. Я, кажется, понял…
Кас кивает. Он явно считает, что донес мысль, так как теперь позволяет себе рухнуть на кровать.
— Вот видишь, поэтому тебе надо уйти, — бормочет он, заваливаясь на бок, не сняв ни куртку, ни шарф, ни шапку и даже не потрудившись поднять ноги. Он так и остается лежать на боку, со свисающими с кровати ногами, устало моргая на цветок на столе.
Дин хочет помочь ему снять ботинки, но теперь каждую секунду он отдает себе отчет в том, насколько близко к носу Каса находится. Сейчас их разделяет где-то четыре шага — этого достаточно? Мысль о том, что Каса в будущем может мутить от одного присутствия Дина, очень пугающая. В какую сторону движется воздух в комнате? На стене под окном установлен маленький комнатный обогреватель, который дует теплом, и внезапно становится крайне важно определить, стоит ли Дин по ветру от Каса или против ветра.
«Я должен ему помочь все равно, — понимает Дин. — Я просто не могу иначе».
По крайней мере, сейчас Каса, кажется, сильно не тошнит — теперь он просто смотрит на цветок почти спокойно и дышит ровнее, — так что Дин в конце концов пододвигается ближе, чтобы дотянуться до его ног, и снимает с него один ботинок, затем второй. Кас при этом тихо вздыхает, но ничего не говорит: его взгляд на секунду перемещается на Дина, потом возвращается обратно на цветок. Дин осторожно поднимает его ноги на кровать, все это время отслеживая дистанцию от своего места до его носа. Затем он осторожно расправляет поверх Каса одеяло.
Тем временем Дин думает об ангелах, об остроте их чувств и о том, какое хорошее обоняние всегда было у Каса. Даже когда Кас был почти смертным, у него всегда был чуткий слух… обостренная восприимчивость к запахам.
Еще Дин думает о том, как Кас то и дело отталкивает его и одновременно с этим (практически в ту же секунду) хватается за него.
И потом Дин вспоминает об оборотнях.
Оборотни выслеживают людей по запаху. Обоняние развито у них чрезвычайно хорошо. Даже лучше, чем у ангелов, — Дин уверен, что по нюху оборотни превосходят всех других существ. Но даже при этом был случай, когда Дин надел чужую куртку, чтобы скрыть свой запах, и это сработало: он ухитрился подкрасться к стае оборотней незамеченным.
Если фокус с курткой прошел с оборотнями, сработает ли он и с ангелом?
«Я сменю всю одежду, — думает Дин, глядя с безопасного расстояния на то, как у Каса закрываются глаза. — И душ приму. Никакого одеколона, и не буду пользоваться своим обычным шампунем и лосьоном после бритья. Оденусь в другую одежду… Куртку точно надо сменить… на что-нибудь с сильным запахом, но не моим. Раз он запоминает запахи, я уж сделаю все возможное, чтоб это был не мой запах. И еще будут перчатки. Если повезет, Кас просто возненавидит запах лабораторных перчаток».
«Но даже если он возненавидит мой запах, я все равно остаюсь». Уж это-то очевидно. Потому что важен сейчас вовсе не Дин. И не то, чего хочется ему.
Кас сжимает в руках край одеяла, подтягивая его к груди.
— Иди, Дин, — бормочет он.
— Я уйду, — соглашается Дин на этот раз. — Но я скоро вернусь. Ты потерпишь двадцать минут один?
— Я месяцами делаю это один, — шепчет Кас с закрытыми глазами. Он, похоже, почти спит, но его слова — конечно, правда. Выскальзывая из номера с ключом в руке и садясь в машину, чтобы смотаться в магазин за новой курткой, Дин знает: это так. Кас делал это месяцами совсем один.
========== Глава 13. На студенческие вечеринки тебе больше не ходить ==========
«Нужно позвонить Сэму», — думает Дин. Импала стоит на перекрестке на долгий красный сигнал светофора, и Дин тем временем спешно ищет в телефоне ближайшие магазины. Обнаружив неподалеку еще открытый универмаг, он намеревается по-быстрому набрать номер брата. Свет пока красный, пешеходный светофор еще даже не начал мигать, и на то, чтобы сделать вызов и включить громкую связь, нужна всего секунда. Поговорить можно уже во время езды. Но Дин медлит, держа палец над кнопкой звонка, и вот ему уже гудит машина сзади. Как-то незаметно секунды пролетели, и свет переключился на зеленый.
«Сейчас все равно нет времени объяснять», — думает Дин, бросая телефон на пассажирское сиденье и разгоняясь на перекрестке.
Остаток пути занимает у него всего пару минут, и вот Дин уже паркуется перед универмагом. И опять, выходя из машины и направляясь быстрым шагом к дверям магазина, он знает, что на звонок Сэму нужна всего минута. Телефон снова зажат у него в руке, и Дин легко мог бы позвонить сейчас. Но он не звонит. Все равно кажется, что времени мало. И главное, Кастиэлю плохо, он там один в унылом номере мотеля, и сегодня ему нужна помощь (даже если он этого не признает). А значит Дин должен сделать покупки максимально быстро и рационально. Так что звонить Сэму сейчас некогда.
«Позвоню позже», — решает Дин.
Но, засовывая телефон в карман, он понимает, что на самом деле избегает звонка из-за страха перед необходимостью сообщить Сэму новость. Дин даже начинает чувствовать угрызения совести. Но, тем не менее, телефон остается у него в кармане, и, вместо того чтобы сделать звонок, он берет одну из больших красных тележек у дверей универмага.
«Так, найти шмотки со странным запахом — и сразу назад в мотель», — размышляет Дин, шагая так быстро, что чуть не скашивает тележкой нескольких человек, попавшихся ему на пути. Он огибает их вместе с их телегами, полными еды, после чего чуть не врезается еще в одну телегу, тоже заполненную продуктами. Тут он замечает, что в магазине как-то необычно много народу — особенно в продуктовом отделе, который прямо-таки кишит людьми с тележками, перегруженными картошкой, овощами… индейкой и банками тыквенного пюре…
«Ах да, — вспоминает Дин. — День благодарения же…» Сегодня понедельник, и праздник уже в четверг. В гастрономах это самая оживленная неделя в году.
Дин медлит, глядя на шумные толпы людей вокруг. В основном люди отовариваются семьями: кто-то из взрослых катит переполненную телегу, а остальные члены семьи бегают туда-сюда в поисках нужных продуктов. Кругом снуют дети, которых родители посылают с мелкими поручениями вроде найти муку или масло, и в отделе кухонных принадлежностей толпится народ, разбирающий блюда для пирогов, формы для выпечки и запасные салфетки для гостей.