Живой.
На ногах, в полном сознании. И разговаривает.
Он в разгаре спора с врачом. Кас повернут спиной к Сэму и Дину и обращается к врачу, который стоит перед ним со скептическим выражением лица, скрестив руки на груди. Может быть, потому что Кас выглядит немного растрепанным. Даже не немного: похоже, Кас находится в процессе одевания прямо в коридоре и в данный момент пытается надеть плащ, что у него плохо получается (это Малый плащ, как мысленно называет его Дин; Большой плащ, который был у Каса изначально, давно потерян).
По крайней мере, на Касе надеты штаны и белая рубаха. Хотя рубаха расстегнута, ее полы свободно болтаются, манжеты тоже не застегнуты, и рукава неряшливо засучены до локтей. К тому же рубашка мятая и заляпана грязью (как и вся одежда Каса, если присмотреться). В одной руке у Каса зажат его полосатый синий галстук, в другой — туфли. На пиджак и ремень, он, похоже, вообще махнул рукой — они лежат кучей на полу возле его ног, облаченных в носки. Пока Дин и Сэм наблюдают за этой сценой, Касу удается просунуть одну руку в рукав плаща. Теперь он нащупывает второй рукав позади себя другой рукой. В этой руке у него туфли, и, конечно, так он ни за что не просунет ее в рукав. Кроме того, плащ скрутился у него за спиной, но Кас не оставляет попыток, стараясь подцепить его сзади и попасть в рукав носками туфель. Внимание Каса полностью сосредоточено на враче, которому он говорит:
— Вы не понимаете, вы должны меня отпустить, мне нужно вернуться в Канзас, я не могу дозвониться до друга… до… до своего брата. Не могу дозвониться до него…
Дин уже направился к нему, сокращая дистанцию длинными шагами. Сэм идет рядом. Кас по-прежнему стоит к ним спиной и не видит их.
— Но нужно сделать еще анализы… — говорит врач. Кас перебивает:
— Если с моим братом что-то случилось, то, честное слово, это незачем, нет никакого смысла меня обследовать…
В этот момент Дин и Сэм подходят к Касу сзади. Действуя согласованно, будто отрепетировали эту сцену заранее, они приходят Касу на помощь: Сэм вынимает у него из руки туфли, в то время как Дин нежно берет плащ за воротник и легонько встряхивает его, так что он расправляется и Касу наконец удается попасть рукой в рукав. Кас набрасывает плащ на плечи и произносит через плечо облегченное «спасибо», даже не глядя, кто там.
— Не за что, — отвечает Дин.
— Всегда пожалуйста, — отвечает Сэм.
Кас разворачивается так резко, что едва удерживается на ногах. Он роняет галстук на пол и смотрит во все глаза. Смотрит на Дина так долго, что Дин начинает беспокоиться, все ли с ним в порядке (Кас выглядит довольно неопрятно: на подбородке у него четырехдневная щетина, волосы торчат во все стороны, и он по-прежнему одет лишь наполовину). Кас бросает короткий взгляд на Сэма — потом еще один, в классическом проявлении замедленной реакции — после чего его взгляд возвращается к Дину.
— Я жив, — сообщает Дин излишне.
— Дин.
В том, как Кас произносит одно это слово, заключен целый мир.
И очевидно, настал момент для еще одного Искреннего объятия Кастиэля, потому что Кас быстрым движением сокращает дистанцию между ними и обхватывает Дина руками. На этот раз это очень крепкое объятие, как будто Кас пытается приклеить Дина к своей груди, не меньше. И в этот раз обе руки Каса оказываются поверх рук Дина, что не очень удобно, так как он ниже ростом, но он справляется, положив одну руку Дину на шею и крепко обняв другой его плечи.
Найти Каса живым и в сознании — это такое облегчение, что Дин снова совершенно забывает про традиционное похлопывание по спине. Он только обнимает Каса и позволяет ему обнять себя в ответ. Позволяет ему положить подбородок себе на плечо. Позволяет ему сжать себя крепко.
Ладно, может быть, Дин тоже крепко сжимает Каса. И может быть, Дин тоже уткнулся подбородком Касу в плечо. Может быть, Дин даже разрешает себе на секунду закрыть глаза, чтобы впитать это ощущение.
Кас делает пару прерывистых вздохов, словно он так ошеломлен, что забыл, как дышать.
— Я в порядке, я в порядке, — говорит ему Дин. — Все в порядке. — Одна рука Каса уже лежит на затылке Дина, и теперь он поднимает туда и другую руку. Одну он запускает Дину в волосы, а вторую держит ниже, на его шее. Кас даже слегка поглаживает Дина по волосам. Это определенно немного странно, но есть в этом и что-то трогательное — в том, как явно Кастиэля переполняют эмоции.
Кас делает еще один очень глубокий вдох, почти хватая ртом воздух, и наконец отпускает Дина. Почти. Он отступает на шаг назад, но теперь одна его рука соскользнула Дину на плечо, и он оставляет ее там. Этот жест — рука на плече — такой же, какой он раньше использовал, когда собирался перенести Дина куда-то или, иногда, сказать ему о чем-то.
Дин ждет, но Кас ничего не говорит. Он только снова продолжительно смотрит на Дина.
Пауза настолько затягивается, что на мгновение Дина посещает шальная мысль, уж не думает ли Кас его поцеловать.
— Можешь больше не держаться, — говорит Дин с усмешкой. — Можешь уже меня отпустить.
Взгляд Каса падает на его собственную руку.
— Прости… конечно, — бормочет он, наконец отпускает Дина и отступает еще дальше.
Секунду спустя он уже повернулся к Сэму и повис на нем, бормоча: «Сэм!»
Выходит еще одно пылкое объятие. И Дин, и Сэм теперь почти смеются, переглядываясь через плечо Каса (Сэм — стараясь не бить Каса по спине его туфлями, которые все еще держит в руках).
— Я тоже рад тебя видеть, — отвечает Сэм, осторожно постукивая Каса по спине каблуком. — Но это все-таки не у меня в груди была бомба из человеческих душ.
— Да, но я не знал, чем все кончилось с той женщиной! — восклицает Кас. Он отпускает Сэма (немного быстрее, чем отпустил Дина) и забирает у него свои туфли. — И еще я беспокоился, что ты мог сделать какую-нибудь глупость. — На лице Сэма видно замешательство, и Кас объясняет: — Ты не отвечал на звонки! Я думал, что ты… мог сделать глупость. Какую-нибудь большую глупость. — На этом он умолкает и снова неровно вздыхает, глядя в пол. Его плечи опадают, как будто он внезапно выбился из сил. Теперь он прижимает свои туфли к груди, словно они — последнее, что у него осталось в этом мире. Дин и Сэм мрачно переглядываются. «Какую-нибудь глупость». Это кодовая фраза, конечно, и, когда Дин произносил ее, он даже не был уверен, поймет ли Кас, что она подразумевает. Но очевидно, Кас сообразил.
— Ты что, не получил уведомлений о моих звонках? — спрашивает Сэм. — Я пытаюсь дозвониться тебе уже несколько дней. И Дин тоже. У тебя телефон разряжен?
Кас морщится, глядя на свои туфли.
— Он не работает. Меня обнаружили на берегу реки Колорадо — наполовину в воде. — Его взгляд становится немного рассеянным, и он добавляет, вспоминая: — Я, кажется, даже помню, как греб к берегу… Тем, что осталось от моих крыльев, видимо?.. Не уверен. Оказалось, изгоняющий символ может поставить в очень неудобное положение — в смысле, по отношению к поверхности Земли — если крылья не… В общем, меня нашли какие-то туристы, сплавлявшиеся по реке. Как мне сказали, я был насквозь вымокший, так что телефон перестал работать.
Теперь происхождение пятен грязи на его одежде становится понятным. Кас добавляет со всей искренностью, обращаясь к Сэму:
— Но, Сэм, мне разрешили воспользоваться больничным телефоном! Я очнулся несколько часов назад и звонил тебе по больничному телефону — шесть раз за прошедший час!
— Ох, черт, извини, — говорит Сэм. — Мы были вне зоны сигнала. — Он вытаскивает из кармана телефон и смотрит на экран. — Отлично. Теперь он сообщает мне, что было шесть звонков с неизвестного номера.
Дин объясняет:
— Мы ехали сюда, Кас. В Аризоне много пустых территорий, а значит покрытие сети не очень.
— А… — отвечает Кас, кивая. — Конечно. Я должен был догадаться. Я просто… — Он испускает вздох и проводит рукой по волосам. Это неожиданно человечный жест, и Дин вдруг поражен тем, насколько смертным выглядит сейчас Кас: его взъерошенные волосы, четырехдневная щетина, его одежда в грязных пятнах и расстегнутая рубаха — все это выглядит очень… человечным.
То, как он моргает и потирает глаза, тоже кажется совсем человечным.