— Самоубийством она покончить жизнь не могла. Я уверен. Выкиньте эту версию из головы, лейтенант. Все ясно: она сорвалась с утеса, делая съемки камерой.
Карлотти промолчал. Гранди беспокойно заерзал и уставился на свои ногти.
— Вот вердикт, который я ожидаю услышать, — продолжал Чалмерс резким неприятным голосом.
— Мое дело представить следователю факты, синьор Чалмерс, — мягко возразил Карлотти. — Его дело — решать.
Чалмерс вытаращился на него.
— Да, понятно. Кто следователь?
— Синьор Джузеппе Малетти.
— Здесь, в Неаполе?
— Да.
Чалмерс кивнул.
— Где тело моей дочери?
— В морге в Сорренто.
— Я хочу взглянуть на нее.
— Разумеется. Никаких проблем. Только скажите, когда, и я вас туда отвезу.
— Это необязательно. Я не люблю, когда за мной таскаются. Меня отвезет Досон.
— Как знаете, синьор.
— Только договоритесь там, чтобы меня допустили. — Чалмерс взял новую сигару и принялся сдирать обертку. Впервые с тех пор, как я вошел в комнату, он посмотрел на меня: — Итальянская пресса освещает это дело?
— Пока нет. Мы держали это в тайне, ждали вас.
Он испытующе смотрел на меня, потом кивнул.
— Правильно сделали. — И повернулся к Карлотти. — Спасибо за факты, лейтенант. Если мне еще что-нибудь понадобится, я свяжусь с вами.
Карлотти и Гранди встали.
— Я к вашим услугам, синьор, — сказал Карлотти.
После их ухода Чалмерс посидел немного, глядя на свои руки, потом тихо и со злостью сказал:
— Чертовы макаронники!
Я решил, что самое время избавиться от шкатулки с драгоценностями, которую мне препоручил Карлотти, и выложил ее на стол перед Чалмерсом.
— Они принадлежали вашей дочери, — сказал я. — Их нашли на вилле.
Он нахмурился, подался вперед, открыл шкатулку и уставился на ее содержимое. Потом перевернул шкатулку, и драгоценности высыпались на стол.
Джун встала, подошла и заглянула ему через плечо.
— Ты ведь их не дарил ей, а, Шервин? — спросила она.
— Разумеется, нет! — сказал он, ткнув толстым пальцем в бриллиантовое ожерелье. — Что я дурак — дарить такое ребенку!
Потянувшись через его плечо, Джун хотела взять ожерелье, но он грубо оттолкнул ее руку.
— Оставь! — Резкость его голоса напугала меня. — Поди сядь!
Едва поведя плечами, она вернулась на свое место у окна.
Чалмерс сгреб драгоценности обратно в шкатулку и закрыл крышку. Обращался он со шкатулкой так, будто она сделана из яичной скорлупы.
Потом долго и неподвижно сидел, уставившись на шкатулку. Я смотрел на него, гадая, каким будет его следующий шаг. А что он его сделает, я не сомневался. Он снова обретал уверенность в себе, окружавший его ореол величия снова возгорался. Его жена, глазевшая в окно, и я, разглядывавший собственные руки, снова превратились в пигмеев.
— Свяжитесь по телефону с этим Джузеппе, как там его, — бросил Чалмерс, не глядя на меня. — Ну, с этим следователем.
Я отыскал номер Малетти в телефонной книге. Пока я ждал, когда нас соединят, Чалмерс продолжил:
— Сообщите новость в прессу: Хелен находилась на отдыхе, сорвалась с утеса и разбилась насмерть. Никаких подробностей.
— Слушаюсь, — сказал я.
— Завтра в девять будьте здесь с машиной. Я хочу съездить в морг.
Голос на линии ответил, что это контора следователя. Я попросил соединить меня с Малетти. Когда он взял трубку, я сказал Чалмерсу:
— Следователь на проводе.
Он встал и подошел к телефону.
— Ну, за дело, Досон, — сказал он, беря у меня трубку. — Имейте в виду, никаких подробностей.
Выходя из комнаты, я услышал, как он произнес:
— Говорит Шервин Чалмерс…
И собственное имя в его устах каким-то образом прозвучало гораздо важнее и произвело гораздо большее впечатление, чем любое другое имя на свете.
Часть V
I
На следующее утро в девять я, как мне было приказано, ждал у отеля «Везувий» в нанятом «роллс-ройсе».
Итальянская пресса уделила Хелен довольно много внимания. Почти все газеты поместили ее фотографию, на которой она была изображена в том виде, в каком я увидел ее впервые: очки в роговой оправе, волосы стянуты назад, лицо серьезное, интеллектуальное.
Накануне вечером, выйдя от Чалмерса, я сразу же позвонил Максуэллу и дал указание сообщить эту весть.
— Подай все как можно скромнее, — сказал я. — Ничего из ряда вон выходящего. История такая. Будучи на отдыхе в Сорренто и ведя съемку кинокамерой, она так увлеклась тем видом, который снимала, что сорвалась с утеса.