Я записал номер на обороте конверта, сунул его в бумажник, и тут в дверь позвонили. Я открыл и впустил Джину.
— Поди взгляни на это барахло, — сказал я. — Разговоры потом. Чалмерс хочет, чтобы я избавился от этих тряпок. Он велел продать их, а деньги отдать какому-нибудь благотворительному заведению. Тут столько тряпья — хоть магазин открывай.
Я провел ее в спальню и, стоя в сторонке, смотрел, как она заглядывает в шкафы и выдвижные ящики.
— Избавиться от этого нетрудно, Эд, — сказала она. — Я знаю одну женщину, которая продает добротную подержанную одежду. Она заберет все.
Я облегченно вздохнул.
— Отлично. Ты молодчина. В принципе, мне все равно, какую цену она предложит, лишь бы забрала все, чтобы эта квартира уже не висела на нас.
— Синьорина Чалмерс, должно быть, истратила уйму денег, — сказала Джина, осматривая платья. — Некоторые из них она даже не надевала. Все куплено в самых дорогих римских магазинах.
— Деньги она получала не от Чалмерса, — сказал я. — Наверное, ее кто-то содержал.
Джина пожала плечами и прикрыла дверцу шкафа.
— Дорого ей достались все эти вещи, — сказала она. — Не позавидуешь.
— Идем в другую комнату. Нам надо поговорить. Джина прошла в гостиную и опустилась в кресло.
— Эд, а почему она назвалась миссис Дуглас Шеррард? — спросила она.
Если бы стены комнаты вдруг обрушились на меня, я и то не был бы так потрясен.
— Что? Что ты сказала? — спросил я, впившись в нее глазами. Она встретила мои взгляд.
— Я спросила, почему она назвалась миссис Дуглас Шеррард. Очевидно, мне не следовало об этом спрашивать. Прости.
— Откуда ты узнала, что она так назвалась?
— Я узнала ее по голосу, когда она звонила, как раз перед тем, как ты уезжал в отпуск.
Мне следовало бы помнить, что Джина может знать голос Хелен. Она дважды разговаривала с ней по телефону, когда та прибыла в Рим, а у Джины была необыкновенная память на голоса.
Я прошел к бару.
— Выпьешь, Джина? — спросил я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Кампари, пожалуйста.
Я взял бутылку кампари и бутылку шотландского. Себе я налил чистого, а кампари для Джины разбавил содовой и подошел к ней со стаканами.
Я знал Джину четыре года. Было время, когда я воображал, что влюблен в нее. Поскольку мы вместе работали и виделись каждый день — большей частью наедине — меня одолевали соблазны перевести наши отношения в более интимное русло. Однако именно поэтому я старался не нарушать их сугубо делового характера. Чем это может кончиться, я слишком часто видел на примере других газетчиков, работавших в Риме. Вольностей по отношению к Джине я себе никогда не позволял, и однако между нами установилась какая-то связь, не выражаемая словами и не афишируемая, которая тем не менее убедила меня, что в случае крайней необходимости я всегда могу на нее положиться.
Наполнив бокалы, я решил рассказать ей все без утайки. Я очень ценил ее мнение, и сейчас, когда понял, в какую угодил переделку, мне хотелось выслушать суждение человека, который смотрит на все это дело со стороны.
— Я хотел бы кое-чем поделиться с тобой. Джина, — заговорил я, садясь напротив нее. — Тебя не очень обременит роль матери-исповедницы?
— Если только я могу чем-нибудь помочь…
Ее оборвал дверной звонок. Мы долго смотрели друг на друга.
— Кто бы это мог быть? — произнес я, вставая.
— Может, привратник, который хочет посмотреть, кто здесь, — сказала Джина.
— Да, возможно.
Я пересек комнату и вышел в холл. Когда я потянулся к ручке, звонок повторился. Я открыл дверь.
На площадке стоял лейтенант Карлотти и с ним еще какой-то детектив.
— Добрый вечер, — сказал Карлотти. — Можно войти?
Увидев его, я впервые понял, какие, должно быть, чувства испытывает преступник, когда неожиданно сталкивается с полицией. Секунду-другую я стоял неподвижно, уставившись на него. Сердце у меня, казалось, замерло, а потом заколотилось так бешено, что стало трудно дышать. Неужели он пришел меня арестовать? Неужели он каким-то образом узнал, что я — Шеррард?
В дверях гостиной появилась Джина.
— Добрый вечер, лейтенант, — сказала она. Ее тихий голос вернул мне уверенность.
Карлотти поклонился ей. Я отступил в сторонку.
— Входите, лейтенант.
Карлотти прошел вперед.
— Сержант Анони, — сказал он, кивая на своего спутника, который проследовал за ним в холл.
Я повел их в гостиную. Потрясение от встречи с Карлотти прошло, но я был еще крепко напуган.
— Какая неожиданность, лейтенант, — сказал я. — Вы знали, что я здесь?