Входили еще двое мужчин и женщина. Кто они, я не имел представления. Они тоже скользнули взглядом вдоль шеренги, почти не задержавшись на мне. Их заинтересовал один американец в дальнем конце ряда. Они уставились на него, а он уставился на них, улыбаясь во весь рот. Я позавидовал тому, что его не мучает нечистая совесть, и обрадовался, что на меня они так не смотрели. От меня не укрылось, что Гранди хмурится. Наконец они ушли.
Гранди сделал знак, что опознание окончено.
Десять человек разошлись.
— Благодарю, синьор, — сказал Гранди, когда я двинулся вслед за остальными. — Простите, что задержал вас.
— Ничего, не умру, — ответил я. Я видел, что он не слишком доволен, и догадался, что последние трое свидетелей, очевидно, не оправдали его надежд. — Вы нашли человека, которого ищете?
Он смерил меня взглядом.
— В данный момент я еще не готов ответить на этот вопрос, — сказал он и, коротко кивнув, ушел.
Выйдя из здания суда, я поехал обратно в отель и, поднявшись к себе, заказал разговор со своей редакцией в Риме.
Джина сообщила мне, что пополудни женщина, специализирующаяся на торговле подержанной одеждой, осмотрит вещи Хелен.
— К завтрашнему дню квартира будет очищена, — сказала она.
— Прекрасно. Максуэлл на месте?
— Да.
— Соедини меня с ним, ладно?
— Эд, имей в виду: заходил лейтенант Карлотти и расспрашивал о тебе.
Я похолодел.
— О чем именно?
— Он спросил меня, знал ли ты Хелен Чалмерс. Его интересовало, говорит ли мне что-нибудь имя миссис Дуглас Шеррард.
— Вон как? И что же ты ответила? — Я обнаружил, что чересчур крепко сжимаю трубку.
— Я сказала, что имя миссис Дуглас Шеррард ни о чем мне не говорит и что ты действительно знал Хелен Чалмерс.
— Спасибо, Джина.
Наступила неловкая пауза, затем она сказала:
— Ему также хотелось знать, где ты был двадцать девятого. Я сказала, что ты сидел дома, работал над романом.
— Именно этим я и занимался.
— Да.
После еще одной неловкой паузы она сказала:
— Соединяю тебя с мистером Максуэллом.
— Спасибо, Джина.
Максуэлл взял трубку.
Я сказал ему, что следователь отложил дознание до понедельника.
— И что же его не устраивает? — спросил Максуэлл.
— Полиция считает, это убийство.
Он присвистнул.
— Ничего себе! И как же они пришли к такому выводу?
— Они не говорят. Телеграфируй в редакцию, передай факты и спроси, что делать. Пусть старик решает, печатать или нет. Другие газеты наверняка об этом сообщат.
— Ну, и какие же факты?
— Следственная процедура отложена до следующего понедельника, поскольку полиции нужно время, чтобы продолжить расследование. У них появились новые улики, свидетельствующие о том, что дело нечисто.
— О'кей. Что еще?
— Все.
— Будет сделано. Кстати, Эд, а не ты ли случайно укокошил девчонку?
Я почувствовал себя как боксер, которого ударили ниже пояса.
— Не понял?!
— Ну и ладно! Я просто пошутил. Этот фараон с рысьими глазами расспрашивал меня о тебе и Хелен. Он, похоже, считает, что ты ее знал лучше остальных.
— Он чокнутый.
— Это точно. Я всегда считал фараонов чокнутыми. Ну, поскольку совесть у тебя чиста, тебе плевать.
— Вот именно. Отправь телеграмму, Джек.
Максуэлл сказал, что отправит ее немедленно.
— Пока, — сказал он. — Смотри там поосторожней.
Я поблагодарил его за совет.
Вскоре после девяти я вышел из «Везувия» и поехал на взятой напрокат машине в Сорренто. До гавани я добрался в половине десятого и, поставив машину под деревьями, спустился к причалу.
Там все еще околачивались три или четыре лодочника. Я подошел к ним, поинтересовался у одного, нельзя ли мне взять напрокат весельную лодку. Я сказал, что хотел бы пару часиков потренироваться, поработать веслами.
Лодочник уставился на меня, как на полоумного, но когда до него дошло, что я готов заплатить, принялся торговаться. Мы препирались минут десять, и наконец за пять тысяч лир я заполучил лодку на три часа. Я отдал ему деньги, он свел меня к лодке и оттолкнул от берега.
Стояла темная ночь. Небо было усыпано звездами, а поверхность моря была гладкой, как в стоячем пруде. Я греб, пока берег не скрылся из виду. Тогда я положил весла в лодку, стащил с себя одежду и оказался в плавках, которые натянул еще в отеле. Потом снова взялся за весла, направляясь к вилле Майры Сетти.
Почти час я неустанно греб, прежде чем увидел вдали красный свет бухточки. Я перестал грести, пустив лодку в дрейф. Над бухточкой я различил очертания виллы. В одной из комнат первого этажа горел свет.