— Да. Таковы указания. Ну что ж. Я съезжу туда и пришлю ее. Тогда ты сможешь уехать.
— А я думал, тебе самому захочется вести этот материал, — сказал Максуэлл. — Такого крупного дела уж сколько лет не было.
— Раз ты сменяешь меня в Римском корпункте, теперь это твой материал. Джину я привезу к половине двенадцатого, а в два есть рейс на Неаполь. Забронируй-ка себе билет.
Он сказал, что так и сделает.
Я вылез из постели, принял душ, побрился и оделся. Потом спустился к гаражу, добрался до квартиры Хелен и позвонил. Дверь открыла Джина.
— Ба! Привет, Эд, — сказала она и улыбнулась какой-то неуверенной улыбкой.
— Привет, — сказал я и, проходя за нею в гостиную, продолжал: — Ну, как тут дела?
— Я укладываю вещи. Их столько, что работы еще на полчаса.
— Все забирают?
— Да. — Она села на подлокотник кресла и посмотрела на меня. — Что происходит, Эд?
Я опустился в кресло.
— Много чего. — Я рассказал ей об аресте Сетти. — Максуэлл хочет поехать в Неаполь. Он ждет тебя, чтобы ты его сменила. Ты, пожалуй, иди, Джина. Я тут сам управлюсь.
— Ему придется лететь двухчасовым, так что время еще есть, — твердо сказала Джина. — Эд, откуда ты узнал, что Сетти на этой вилле?
Я посмотрел на нее.
— Зачем это тебе?
— Неужели непонятно? — сказала она. — Сетти ищет вся полиция, а находишь его ты. Просто невероятно. Как ты узнал, что он там? Не я, так кто-то другой непременно тебя спросит.
Ее довод был не лишен смысла. Сейчас, когда она задала этот вопрос, я удивился, что его мне не задал Гранди.
— Пожалуй, ты права, — признал я. — Это долгая история…
— Я хочу ее выслушать. Ты намеренно чурался меня. Пожалуйста, не надо отрицать. Ты избегал меня. Ты ведь тоже втянут в это дело, правда? Ты знал, что она назвалась миссис Шеррард. Тут что-то не так. Ты должен рассказать мне.
— Тебе необязательно впутываться в это дело, — сказал я. — Не задавай мне вопросов. Хелен убили. Не я ее убил, по полиция считает, что я. Пойми, что я не могу ничего тебе рассказывать, не впутывая и тебя.
Ее ручки сжались в кулаки.
— А мне все равно! — сказала она. — Я хочу знать. Ну, пожалуйста, Эд! В какую ты попал беду?
— В страшную беду. Но я не могу рассказать тебе подробностей. Не лезь в это дело, Джина.
— Эта девушка что-нибудь для тебя значила?
Я заколебался.
— Одно время я думал, что да. Пока не узнал, какая она на самом деле… Наверное, я вел себя, как…
— Не надо. Я все понимаю. Расскажи мне, что произошло, Эд.
— Забудь об этом, ладно? — Я встал и прошел к окну. — Я сам подставил себя под удар, а теперь будь что будет.
— Ты боишься, что узнает синьор Чалмерс?
— Страх я уже преодолел. Он предложит мне иностранный отдел, что очень для меня важно. А когда он узнает, что я замышлял, отдела мне не видать.
— Ты уедешь из Рима?
— Была такая мысль, но теперь, похоже, я вообще останусь без работы.
Она молчала, и я повернулся и посмотрел на нее. Она побледнела, глаза наполнились слезами.
— Не надо, Джина. Это не конец света.
— Для тебя-то, может, и нет.
За все время, что я ее знал, до меня впервые дошло, что она для меня значит. Я подошел к ней и, обняв за талию, притянул к себе.
— Да, я попал в страшную переделку. И все по глупости. Но ты не должна лезть в это дело. Будешь слишком много знать, тебе могут пришить соучастие.
— Ради бога, Эд, — сказала она, уже плача. — Неужели ты думаешь, меня это волнует? Меня волнуешь ты.
Я прижал ее к себе, она подняла залитое слезами лицо, и наши губы слились. Так мы простояли довольно долго, потом я отстранил ее.
— Нет, так нельзя, — сказал я. — Я, вероятно, потерял голову, иначе бы не стал бегать за этой вертихвосткой. Теперь придется за все расплачиваться. Оставь меня, Джина, прошу тебя.
Она взъерошила мне волосы.
— Я ведь могу помочь тебе, я уверена. Ты хочешь, чтобы я тебе помогла?
— Я хочу, чтобы ты не лезла в это дело.
— Эд, ты любишь меня хоть немного? Неужели я для тебя ничего не значу?
— Еще как значишь. Долго же мге понадобилось, чтобы узнать это, правда? — Я прижал ее еще крепче. — Но это к делу не относится. Только если мне крупно повезет, я сумею избежать наказания. Карлотти убежден, что я и есть тот парень, которого он ищет.
— Неужели ты не расскажешь мне, что же на самом деле произошло? С самого начала?
И я сел и все ей рассказал, от начала до конца, ничего не скрывая. Она сидела и слушала с полуоткрытым ртом, а когда я кончил, неторопливо вздохнула.
— Ах, милый, сколько же ты настрадался!