– В последний раз я попыталась около года назад. Он сказал, чтобы я больше этого не делала, потому что он не может дать мне ничего из того, что я хочу, и не желает меня разочаровывать.
– Опа…
– Я помню, что он не очень хорошо воспринял эту дерзость, и около месяца мы не разговаривали. Я даже искала работу в утренней газете, и когда он об этом узнал, то рассердился. Не хотел, чтобы я работала на кого-то другого. Но самое невероятное то, что со следующего месяца он удвоил мне жалованье. Когда я сказала, что не просила повышения, он ответил, что, поскольку не может дать мне то, на что я надеялась, хочет, по меньшей мере, ублажить меня в финансовом плане, лишь бы я не уходила работать на другого.
Так… Это горячий вопрос! Абсолютно убежденная в том, что говорю, я тихо восклицаю:
– Боже мой, Грациэла, все, что ты мне только что рассказала, доказывает, что ты ему нравишься, и очень.
– Нет… Я ему не нравлюсь. Он не сделал ни малейшей попытки.
– А почему тогда он удваивает тебе зарплату, если ты об этом даже не просила?
– Не знаю. Декстер очень щедрый, когда речь идет о деньгах.
– А не может ли он быть щедрым, потому что ты ему нравишься?
– Не думаю.
– А я думаю, что может. Ты ему нравишься. Никакой начальник не повышает зарплату просто так.
– Ты так считаешь?
Я киваю. До сих пор помню, как Эрик сказал мне самой назначить себе вознаграждение, когда предложил сопровождать его по филиалам в Германии.
– Грациэла… говорю тебе, этот мужчина просто сохнет по тебе.
– Матерь бо-о-о-о-ожья, – шепчет она, покраснев по самые уши.
Декстер снова смотрит на нас. Я ему подмигиваю. Бедняга, если бы он знал, о чем мы болтаем! Он отвечает мне улыбкой и отворачивается.
– Ах, Грациэла, а еще говорят, что мы, женщины, чудачки. Но ведь мужчины куда похлеще. – Мы хохочем. – Уверена, ты нравишься Декстеру так же, как и он тебе. А так резко отреагировал он лишь потому, что ты сделала очень скромную попытку. Что действительно ясно, так это то, что ты ему интересна, и он доказывает это своим поведением.
– Ай, Джудит… Не говори мне этого – мне становится плохо.
Мы смеемся, а я, закрываясь руками, говорю:
– Плохо тебе станет, когда мы приедем в Херес и мои друзья хорошенько тебя встряхнут.
Наш приезд в Херес – просто бомба.
Отец хочет встретить нас в аэропорту, но Эрик уже все устроил, и какой-то мужчина вручает нам ключи от восьмиместного «Мицубиси Монтеро» – точно такого же, как у нас в Германии.
К моему удивлению, Эрик говорит:
– Я купил его для тех случаев, когда мы будем приезжать в Херес. Ты не против?
Обалдев от услышанного, я киваю и улыбаюсь до ушей. Эрик – настоящий управляющий, ему нравится командовать.
По пути в Херес мы весело болтаем. Когда подъезжаем к дому, который подарил мне Эрик, я вижу вывеску: «Вилла Смугляночка». Меня разрывает от хохота. Муженек тем временем лишь мило улыбается, наслаждаясь тем, что ему удалось меня рассмешить.
Я дарю ему поцелуй, и он с упоением его принимает.
Затем Эрик достает из бардачка пульт от черных решетчатых ворот. С моего лица не сходит улыбка. Обожаю его сюрпризы. И совсем уж волнение накрывает меня, когда вижу, что участок вокруг дома очень ухожен.
Эрик сообщает, что попросил отца нанять кого-то, кто привел бы в порядок приусадебный участок, пока нас нет.
Когда он останавливает машину, я первая из нее выскакиваю. Вне себя от счастья, обращаюсь к своим гостям:
– Добро пожаловать в наш хересский очаг!
Войдя в дом, я тут же звоню отцу и сообщаю, что через час мы будем у него. Он радостно отвечает, что уже приготовил для нас кое-что к ужину и с нетерпением ждет вместе с моей сестрой и девочками.
Как хозяйка «Виллы Смугляночки» я быстро организую размещение гостей по комнатам. Здесь хватит места для всех. Через час, когда все освежились в душе, мы садимся в «Мицубиси» и едем домой к моему отцу.
Мне так хочется его увидеть!
Когда мы паркуем машину, я с волнением наблюдаю, как навстречу нам бегут Флин и Лус.
Дети мои!
Едва Эрик успевает заглушить мотор, я открываю дверь и выхожу. Они бросаются ко мне, и я, без ума от счастья, заключаю их в объятия, а моя племянница, переполненная эмоциями, кричит:
– Те-о-о-о-отушка! Те-о-о-о-отушка, а что ты мне привезла?
– А мне? – спрашивает Флин.
Вот неугомонные!
Не в силах сердиться на детей, я расцеловываю их и отвечаю:
– Целую кучу подарков. А теперь поздоровайтесь и…
Но тут Флин бросается в объятия к дяде Эрику, и я с упоением наблюдаю их большую любовь друг к другу. Вдруг моя племянница, еще более неотесанная, чем мастодонт, налетает на них бомбочкой. Эрик теряет равновесие, и они падают враскорячку посреди улицы.