– Ну-ка, папа, что там не так с Ракель?
– Твоя сестра… нарушает мой жизненный уклад. Веришь ты или нет, но она возомнила себя хозяйкой пульта от телевизора. – Я хохочу, а он добавляет: – Мне осточертело смотреть передачи со сплетнями, телесериалы и мелодрамы. Как ей может нравиться вся эта чушь?
Не зная, что и ответить, собираюсь что-то сказать, но отец добавляет:
– И, к твоему сведению, сестра сказала, что, когда после медового месяца ты приедешь забирать Флина, она намерена поговорить с Эриком, чтобы тот подыскал ей работу. Утверждает, что ей нужно начать новую жизнь, а без работы она это сделать не может. Кстати, Хесус продолжает ей названивать.
– Хесус?! И что нужно этому бестолковому?
– По ее словам, он лишь хочет узнать, как дела у девочек, и поговорить с ней.
– Думаешь, она хочет к нему вернуться?
Я слышу, как отец вздыхает. Наконец он отвечает:
– Нет, слава Христу, нет, это уж точно.
Новость об этих звонках мне крайне не понравилась. Этот тупица, мой бывший свояк, бросил сестру, когда она была беременна, чтобы якобы продолжать свою безумную жизнь. Надеюсь лишь, что Ракель будет умницей и не попадется на уловки этого волка в овечьей шкуре.
Понимаю, что эта тема очень волнует отца, и стараюсь ее замять, добавляя:
– А что касается ее желания работать, то мне очень жаль, папа, но в этом я с ней согласна.
– Но послушай, смугляночка, со своим заработком я легко могу содержать ее и девочек. Почему она хочет работать?
Понимая теперь намерения отца и сестры, я продолжаю:
– Слушай, папа, я уверена, что Ракель с тобой очень счастлива и благодарна за все, что ты можешь для нее сделать. Но она не собирается оставаться в Хересе, и ты это знаешь. Когда мы об этом говорили, она сказала тебе, что это всего лишь на время и…
– Но что она собирается делать сама с девочками в Мадриде? Она была бы здесь, со мной, я заботился бы о ней и знал бы, что с ними тремя все в порядке.
Я невольно улыбаюсь: отец – такой же суперзащитник, как и Эрик. И смиренно добавляю:
– Папа… Ракель должна вернуться к нормальной жизни. И если она останется с тобой в Хересе, то не скоро заживет, как раньше. Разве ты не понимаешь?
Мой отец – самый добрый и щедрый человек во всем мире, и я его понимаю. Но понимаю и сестру. Ей хочется вырваться вперед. Зная ее, я уверена, что она этого добьется. И надеюсь, что это будет не с Хесусом.
Минут через сорок пять я прощаюсь с отцом и иду в буфет набивать желудок. Все очень вкусное, и мне приходится туго. Ах, ну еще немножечко! Наевшись, направляюсь на пляж в своем неоново-зеленом купальнике, в котором выгляжу еще более смуглой. Выйдя на пляж, ищу взглядом свободный шезлонг с зонтиком. Нахожу, иду к нему и падаю в него.
Обожаю солнце!
Достаю iPod, надеваю наушники и включаю песню своего любимого Пабло Альборана:
Если море разделяет континенты, то нас разделяют сотни морей.
Если бы я мог быть смелее, то смог бы рассказать о своей любви тебе…
Из-за которой мой голос тает в этой песне.
Вот так говорит мое сердце.
Меня называют безумцем за то, что не замечаю, как мало ты мне даешь.
Меня называют безумцем за то, что прошу у луны о тебе за окном.
Меня называют безумцем, если я ошибаюсь и нехотя тебя вспоминаю.
Меня называют безумцем за то, что воспоминания о тебе сжигают мое тело.
Безумец… безумец… безумец… безумец… безуме-е-е-ец[4].
Я напеваю и наблюдаю за тем, как накатываются волны.
Это самая подходящая песня, чтобы наблюдать за морем!
Наслаждаясь чудесным моментом, с улыбкой открываю книгу. Иногда я могу одновременно читать и напевать. Редко, но умею. Однако минут через двадцать, когда Пабло поет «Жизнь в розовом цвете», у меня начинают слипаться глаза, и под легкий бриз я закрываю книгу. Сама того не замечая, погружаюсь в объятия сна. Не знаю, сколько я проспала. Внезапно слышу:
– Сеньорита… сеньорита…
Открываю глаза. В чем дело?
Не понимая, что происходит, снимаю наушники и вижу, что официант с очаровательной улыбкой протягивает мне «маргариту» и говорит:
– Это от господина в синей рубашке у бара.
Я улыбаюсь. Эрик вернулся.
Умирая от жажды, делаю глоток. Как вкусно! Однако, повернувшись к бару с самой милой и сексуальной улыбкой, каменею от удивления. Тот, кто прислал мне коктейль, – вовсе не Эрик.
Боже мой, как неловко!
Господин в синей рубашке – это мужчина лет сорока, высокий, темноволосый и в полосатых шортах. Заметив, что я смотрю на него, он улыбается, а мне хочется провалиться сквозь землю.
4
Перевод с исп. песни «Поцелуй» (оригинальное название – «El beso») Пабло Альборана. (