Он все еще продолжал трясти ее руку, произнося приличествующие событию слова. Этот импозантный пожилой человек, выглядевший чуть ли не древним стариком, долгие годы со знанием дела тренировал профессиональную футбольную команду, и те, кто видел его за работой, никогда не сказали бы, что он даром ест свой хлеб.
Он любил поговорить, но в момент очередного покашливания Фэб перебила его:
— Очень мило с вашей стороны высказать все это, мистер Арчер. Вы просто конфетка.
Тулли Арчер на своем веку получал всякие прозвища, но еще никогда в жизни его не называли «конфеткой», и это обращение на время лишило старика дара речи, чего Фэб, вероятно, и добивалась, поскольку тут же отвернулась от него, впрочем, лишь за тем, чтобы лицезреть целый отряд чудищ в мужском облике, выстроившихся в шеренгу для выражения персональных соболезнований.
Они переминались с ноги на ногу в ботинках размером с добрую каботажную посудину. Тысячи фунтов «мяса на копытах» с бедрами, подобными стенобитным орудиям. Их чудовищные шеи росли прямо из выпуклых плеч. Руки их чуть шевелились наподобие абордажных крючьев, а их корявые бугристые торсы выпирали из голубых футболок. Капли пота влажно поблескивали на черепах всех цветов и оттенков: от иссиня-черного до оранжево-белого. Эти рабы футбольных полей явились отдать последние почести человеку, который совсем недавно владел ими.
Мощный узкоглазый битюг без шеи, выглядевший как записной заводила тюремных свар, выступил вперед. Он с трудом удерживал свой взгляд на лице Фэб, с видимым усилием не давая ему скользнуть ниже.
— Меня зовут Элвис Креншоу, я — центральный защитник «Чикагских звезд» Приношу искренние соболезнования по поводу смерти мистера Сомервиля.
Фэб благосклонно приняла его соболезнования. Капитан команды, облегченно вздохнув, двинулся дальше, бросив косой взгляд на Виктора. Красавец венгр стоял сейчас в своей излюбленной позе а-ля Рембо, что было совсем нелегко, ибо с руки его свисал маленький белый пудель, а не автомат «узи». И все-таки его поза неплохо работала, ибо многие присутствующие здесь женщины не могли оторвать от него глаз. Ах, если только ему удастся привлечь к себе внимание некоего неземного создания с очаровательной попкой, можно считать, что день удался.
К сожалению, неземное создание с очаровательной попкой не отрывало глаз от Фэб.
— Миз Сомервиль. Я — Дэн Кэйлбоу, главный тренер «Звезд».
— Отлично, хэлло, мистер Кэйлбоу! — В голосе Фэб добавилось хрипловатых нот, и Виктор, хотя и был венгром, отлично понял, что это значит.
Фэб была лучшим другом Виктора, и в этот момент ему захотелось подать ей какой-нибудь тайный знак, чтобы отвести неприятности. Она, казалось, не понимала, что играет с огнем, затевая флирт с подошедшим к ней человеком.
Впрочем, Фэб могла и не знать ничего о Дэне Кэйлбоу, но Виктор был в курсе событий, происходящих на американских футбольных полях. Кэйлбоу считался одним из наиболее грозных и взрывоопасных игроков НФЛ, пока пять лет назад не перешел на тренерскую работу. Прошлой осенью, в середине сезона, Берт неожиданно для всех уволил главного тренера «Звезд» и взял на его место этого типа.
Кэйлбоу — огромный светловолосый человек-лев с властными манерами никогда не сомневающегося в себе мужчины — был физически более развит, чем большинство профессиональных игроков. Лицо его с большим открытым лбом чуть портил крупный нос с небольшим утолщением на переносице. Нижняя губа главного тренера была полнее верхней, под ней белел, взбегая на щеку, тонкий шрам. Мерцающие глаза цвета морской волны сверлили Фэб с такой неистовостью, что, казалось, на ней вот-вот задымится кожа.
— Я воистину сожалею о кончине Берта, — медленно произнес Кэйлбоу (проведенное в Алабаме детство все еще сказывалось в его речи). — Нам действительно будет недоставать его.
— Как мило с вашей стороны, мистер Кэйлбоу, высказать это.
Едва заметная новая каденция добавилась в хрипловатые полутона голоса Фэб, и Виктор, похолодев, понял, что его подружка сейчас искусно использует сексуальный арсенал обольщения из репертуара Кэтлин Тернер. Едва заметное дрожание руки Фэб сказало Виктору, что она неподдельно взволнована. Фэб никогда не позволяла заметить свое волнение другим. Она всегда блюла свою репутацию ослепительной и холодной секс-бомбы.
Внимание Виктора вновь переключилось на главного тренера «Звезд». Он припомнил его прежнюю кличку. «Дэнни Айсберг» называли его игроки за невероятное хладнокровие и неизменную жестокость игры. Да, этот тип был крепким орешком.
— Берт по-настоящему любил эту игру, — продолжал Кэйлбоу, — с ним приятно работалось.
— Я уверена, что так оно и было. — Каждое слово, которое произносила Фэб, казалось непроизвольно вырвавшимся обещанием.
Виктор понял, как взвинчена Фэб, когда, повернувшись, она протянула к нему руки. Догадавшись, что Фэб хочет взять у него Пу, чтобы, скрыть охватившее ее замешательство, венгр шагнул вперед, но в тот самый момент, когда Фэб принимала собаку, раздался резкий выстрел. На территорию кладбища въехал ремонтный грузовик, и звук его выхлопной трубы страшно напугал пуделя.
Собака тявкнула и рванулась из рук Фэб. Она понеслась вокруг молчаливой толпы с громким лаем; ее хвостик с кисточкой на конце бешено вращался, казалось, вот-вот он оторвется и воспарит, словно шляпа Одджоба.
— Пу! — вскрикнула Фэб, ринувшись за ней, но тут маленькая юркая собачонка налетела на изящные металлические распорки садовой треноги, в которой красовались гладиолусы.
Фэб и в лучшее время не отличалась сноровкой, а теперь, стесненная узкой юбкой, тем более не сумела предотвратить беду. Массивная тренога покачнулась и опрокинулась на стоявший за ней венок, который, в свою очередь, задел огромный букет георгинов. Толпящиеся поблизости люди отпрыгнули в сторону, стараясь уберечь свои траурные наряды от брызг, и тем самым увеличили беспорядок. Сработал эффект домино: плотно составленные корзины с цветами стали валиться одна на другую, и так продолжалось до тех пор, пока вся площадка вокруг гроба не превратилась в огромную свалку.
Фэб сорвала с лица солнцезащитные очки. Ее широко поставленные янтарные глаза гневно расширились.
— Стой, Пу! Стой, будь ты проклята! Виктор!
Виктор тем временем уже летел к противоположной стороне площадки, пытаясь перехватить обезумевшего пуделька, но в своей поспешности сшиб несколько стульев, которые с грохотом въехали в шеренгу пышных гирлянд, вызвав отдельную цепную реакцию.
Одна из томных дам с Гоулд-Бич, воображавшая себя любимицей маленьких собачонок, ибо сама являлась владелицей мелкой четвероногой твари, наклонилась к перепуганному насмерть животному, но Пу, поджав хвост и оскалив зубы, вызверилась на нее, словно собачий Терминатор. Пу в общем-то была собачкой не злой, но дама, к несчастью, надушилась духами «Вечность», запах которых Пу не переносила с тех пор, как один из приятелей Фэб чуть ли не выкупал ее в них, а потом зашвырнул бедняжку под стол.
Фэб, чей разрез на юбке становился все более откровенным, сбила с ног двух линейных защитников «Звезд».
— Пу, стой! Сюда, Пу!
Молли Сомервиль, шокированная спектаклем, который устроила ее сводная сестра, отступила в толпу.
Фэб на бегу увернулась от падающих стульев, тяжелый золотой брелок меж тем немилосердно колотил ее по той части тела, которую и положено прикрывать фиговым листком. Фэб попыталась придержать брелок, но проделала это так неловко, что, поскользнувшись на охапке мокрых лилий, очутилась на земле.
Пу в тот же миг забыла об отвратительно пахнущей светской даме. Истолковав действия Фэб как приглашение поиграть, она исступленно взвизгнула.
Фэб безуспешно барахталась на спине, пытаясь подняться на ноги, чем доставляла немалое удовольствие мэру Чикаго и нескольким игрокам из конкурирующей команды «Медведей». Пу бросилась к ней, но неожиданно для себя натолкнулась на Виктора, который подскочил к собаке с другой стороны. Пу обожала играть с Виктором, и ее игривое повизгивание сделалось чувственно-возбужденным.
Пу резко встряхнулась, но тут же громко залаяла, ощутив, что стоит в луже воды. Она никогда не любила гулять с мокрыми лапами, и тельце ее передернулось в брезгливой судороге. Обиженная собачка прыгнула на один из складных стульев. Когда он закачался под ней, она нервно взвизгнула и прыгнула на соседний стул, а оттуда — на гладкую поверхность гроба.