– Вы мне конкретно что-нибудь можете сказать? – начала она уже терять терпение.
– Могу… – Тетка пожевала сухими губами, поправила шаль и выразительно шевельнула большим и указательным пальцами. – Еще двадцатка.
Нужно было повернуться и уйти, но из какого-то непонятного упрямства Эльмира снова достала кошелек.
– Значит, слушай. Два рубца, что зажили, – это наверняка покойники. Были у тебя покойники? Двое должно было быть и непременно родня. Так были? Чего с лица спала?
– Были… – одними губами прошептала Эмма, вспоминая погибших родителей. – А третий? Тот, что кровоточил? Это к чему?
– А третий?.. Это значит, кто-то из родни скоро умрет. Жди и готовься.
– Но у меня больше никого нет. В смысле родни, – попыталась она застраховать себя от неприятностей перед бессердечной гадалкой. – Я осталась одна.
– А кольцо на пальце? Совсем очумела! Муж-то разве не родня?! Совсем очумела… А ты чего, касаточка, хотела узнать?! – заверещала она визгливо в сторону вновь подошедшей к ее плакату молоденькой девчонки. – Чего такие глазки грустные? Иди-ка сюда поближе, все расскажу…
Эльмира еле выбралась из гулкой духоты подземного перехода. Выбралась и почти тут же, как подкошенная, упала на первую попавшуюся скамейку.
«Скоро умрет… Муж… Жди и готовься…»
Слова этой неопрятной пожилой женщины могли бы показаться ей глупыми, пустыми, никчемными, если бы они не обрели вдруг истинный смысл. Эльмира и в соннике нашла нечто подобное. Но быстро пробежав глазами жутковатые строки о грядущем несчастье, перевернула страницу, чтобы побыстрее забыть. Сейчас же ей все это озвучили, чтобы она не смогла откреститься. Не сумела спрятать голову в песок, чтобы туда ушли все ее печали.
«Муж… Скоро умрет…»
– Господи… Что мне делать?!
– Девушка, вам плохо? – Кто-то тронул ее за плечо и участливо повторил: – Вы что-то шепчете и плачете минут десять. Может, вам помочь?
Она даже не увидела, кто к ней обращается. Лишь отрицательно покачала головой и, собравшись с силами, пошла куда-то. Она шла, не разбирая дороги. Шла, совсем забыв, в какой стороне оставила машину. Шла, не соображая, куда она вообще сейчас бредет. Натыкалась на спешащих людей, что шли навстречу. Натыкалась на их локти, плечи, животы. Слышала бранные слова в свой адрес и как бы не слышала их.
«Муж… Умрет…»
Нет. Ей нужно было срочно с кем-нибудь об этом поговорить. Иначе голова ее просто-напросто разорвется, как огромный воздушный шар, лопнет с гулким хлопком.
Будка таксофона на ближайшем углу зияла выбитыми стеклами. Порадовавшись отсутствию очереди, она быстро набрала номер Елизаветы и едва не расплакалась от облегчения, услышав ее певучее:
– Излагайте…
– Лизка, я, наверное, схожу с ума, – начала она со всхлипом. – Нужно поговорить.
– Ты где?
– Не знаю… На улице…
– Н-да… – Елизавета что-то пробормотала бессвязное и тут же, без переходов, отчеканила: – Быстро ко мне! Я одна. Времени в запасе пара часов у меня есть. Жду…
Она повесила трубку, не предоставив Эльмире времени и возможности поплакаться о своей несчастной доле. Зато, оказавшись в Лизкиной квартире, она оторвалась по полной программе…
Лиза, покинув родителей еще в отрочестве, жила в обкомовской пятиэтажке с трехметровыми потолками. Не особенно отягощаясь общепринятыми нормами морали, она наплевала на общественное мнение и много еще на что, поселилась в квартире своей бабушки, которую вскоре сумела выпроводить в небольшой опрятный домик в ближайшем пригороде. Бабуля особенно не роптала. Бурные молодые годы в окружении богемы (она всю жизнь проработала в костюмерной местного театра) настолько пресытили ее, что одинокая старость была ей только в радость. А Лизка, обосновавшись на ее ста квадратных метрах, зажила припеваючи.
Она блестяще окончила институт, что было очень удивительно при ее-то насыщенном образе жизни. Наплевала на свою профессию и ударилась в коммерцию.
– Чего всегда и везде хотят люди?! – любила она вопрошать при их с Эммой редких встречах.
– Чего?
– Люди всегда хотят жрать, моя дорогая. А посему забота об их хлебе насущном и будет моей путеводной нитью в рай…
Осталось загадкой, что именно подразумевалось Елизаветой под раем, но жила она на широкую ногу, особенно не скрываясь. Шикарная машина. Великолепно обустроенные апартаменты. Дорогостоящие туалеты и… множество любовников, которых она покупала. Утвердившись в мысли, что все в этом мире имеет свою цену, она без особого трагизма восприняла и плач псевдо-Ярославны, в образе которой к ней явилась Эльмира.
– И что такого? – Лизка поддернула широкие рукава шелкового кимоно и скрестила руки под грудью. – Какая-то грязная, непромытая бабка налопотала ей с три короба, а она уже в истерике! Ох, Эмка, беда с тобой. То Данила тебе не нужен и ты просто мечтаешь о том, чтобы он убрался из твоей жизни. Потом ни с того ни с сего вдруг воспылала к нему чувствами и желанием, а когда он тебя отверг, едва его не убила. Не надо делать таких круглых глаз. Одна из ран на шее была достаточно глубока. А если бы ты сонную артерию ему задела своими когтями, что тогда?!
– Будет тебе утрировать. – Эмма, растянувшись в полный рост на широком угловом диване в Лизкиной гостиной, печально вздохнула. – Тебе хорошо. Ты повелеваешь, тебе подчиняются. А он… Он мне денег предложил за то, чтобы со мной переспать. Я и обезумела.
– По-моему, безумна ты уже давно. Как твои предки на воздух взлетели, извини, то ты тут прямо и чокнулась. Вспомни… Ни с кем не встречалась. Никого видеть не хотела. Уединились с этой Зойкой очкастой. Вернее, она тебя от всех оградила. Спрятала, чтобы дела свои темные завершить до конца… А Данила! Он, бедный, тебя со школы пас. Помню, как ты мимо него проходила с портфельчиком…
– Как?
– Не видя земли под собой, вот как! А он… Он едва не полз следом. А ты его не замечала. Потом, чудом просто, он тебя заполучил. Но и тут ты его на расстоянии сумела удерживать. Мужик и сломался.
– То есть? – Эмма обеспокоенно заворочалась, принявшись ковырять уцелевшим ногтем кожаную обивку дивана. – Как – сломался?
– Не порти мне диван! – прикрикнула на нее Лиза, усаживаясь в ногах. – Так и сломался. Что обычно с мужиками происходит, когда жены их презирают и игнорируют? Или запивают, или в загул бросаются, так?
– Пить он уже пил. Значит… Значит, теперь он гуляет… – Эмма рывком села и тут же вцепилась в плечи подруги. – Вот почему он сказал, что для всех он неженатый. У него кто-то есть?! Отвечай! Он мне изменяет!
– Да… нет! Отцепись! – Лиза высвободилась и с заметным неудовольствием в голосе пробормотала: – Вот ведь сумасшедшая, ей-богу.
– Лизка, не тереби мне душу! – взмолилась Эльмира. – Я к тебе шла за помощью. Эта гадкая женщина предрекла моему мужу скорую смерть, а ты…
– Нет у тебя мужа! – вдруг заорала на нее Елизавета ни с того ни с сего. – Нет давно! У него уже другая семья на соседней улице. Так что никакому мужу твоему ничего не грозит, потому что и мужа-то у тебя нет! Покопайся в запасниках памяти на предмет обнаружения близких или дальних родственников. Может, и отыщешь претендента на роль будущего покойника. А Даниле твоему ничего не угрожает, потому что он уже полгода не твой.
– А чей?
То, что говорила ей подруга, говорила зло, отрывисто, не щадя ее чувств, было неправдой. Это не могло быть правдой. Она же все эти пять лет… Господи, она же ни разу в другую сторону не посмотрела… Ни один мужчина не интересовал ее. Пусть и Данила не числился в персонах, достойных ее интереса, но ведь и других не было. Она была, есть и будет верной супругой. Они венчались в церкви, в конце концов…
– Я давала клятву, – прошептала Эльмира, глядя на Лизу полными слез глазами. – Мы вместе с ним давали клятву перед алтарем! Как же так, Лизка?! Как же так?! Он не мог… Он не должен был… Это нечестно!