А потом слуга закрыл перед Альдой двери. Изнутри опустился засов.
Альда с Лигуром остались ждать.
Из Ирисового зала доносился тихий гул голосов, но разобрать, о чём говорили, было невозможно. Впрочем, Альде это не было интересно: левый берег вечно интриговал против правого, аристократы боролись против торговцев, а торговцы пытались ослабить власть колдунов, командующие армиями пытались опорочить кого-то из Совета одиннадцати, чтобы на его место поставить своего человека, а сторонники королевской династии вообще хотели упразднить Совет. Карталь жил так день за днём, год за годом.
Спустя какое-то время Альда почувствовала, как по ногам ползёт и медленно поднимается холод. Хорошо знакомый холод.
Эстос строил для отца непреодолимую преграду, чтобы то важное, о чём будет сказано в зале, нельзя было услышать даже с помощью самого изощрённого заклятия.
Преграда, оказывается, строилась медленно. За десять счётов она едва дошла Альде до коленей.
Альда оглянулась в поисках скамьи или кресла, где она могла бы присесть. Судя по всему, ждать за запертыми дверями ей предстояло ещё долго.
И вдруг над её головой пронеслась горячая волна, и весь дворец содрогнулся.
Из Ирисового зала раздался грохот, а потом крики…
Холод пропал, точно его сдуло этой горячей волной.
— Эстос! — закричала Альда.
Она отбежала на пару шагов назад и ударила в дверь ногой. Ей повезло — засов слетел с одного удара.
Вынув из рукава кинжал, Альда ринулась в комнату. Она знала, где должен был сидеть Эстос, и метнулась туда, даже не разобравшись, что происходило…
Ей хватило одного взгляда, чтобы заметить — серебряный потолок превратился во что-то невообразимое. Он был похож на огромную тарелку полную мутной серой воды — которая почему-то не проливалась вниз. Вместо этого сквозь серую поверхность просачивались чёрные человеческие фигуры и падали вниз, на пол.
Эстос уже не сидел на подушках, а стоял, выставив перед собой вместо щита то какую-то короткую блестящую вещь вроде чаши.
Одна из чёрных фигур устремилась к нему.
Альда была быстрее: она кинулась туда же и, не думая, вонзила кинжал в шею чёрного человека. Тот упал к ногам Эстоса — на другое похожее тело.
Эстос склонился, чтобы подобрать короткую саблю, которую уронил убитый Альдой человек.
А Альда тем временем сражалась уже с другим.
У нападавших — их было много, Альде показалось больше десятка, — были мечи и сабли. Плохо для того, у кого есть только короткий кинжал.
Альда уклонилась от удара, который должен был разрубить ей плечо, поднырнула и ударила своего противника высоко в правый бок.
Она заметила, что ещё один человек в чёрном замахнулся, думая напасть на неё сзади. Но он лишь открылся перед Альдой и её кинжалом.
Клинок вошёл в его живот миг спустя.
Альда огляделась, ища новых врагов, — и в этот момент всё было кончено.
Воздух задрожал, как натянутое полотнище, от потоков колдовской силы.
Те из нападавших что были ещё живы, падали, как подкошенные… Одежда на некоторых вспыхивала, на некоторых покрывалась коркой соли.
Колдунам нужно было время, чтобы призвать силы, но когда они делали это спастись было невозможно. По крайней мере, не в замкнутом пространстве этой комнаты.
Взвихрившаяся магия осела.
Альда выдохнула и повернулась к Эстосу. Он крепко сжимал в руке меч, плечи были напряжены, глаза прищурены. Альда бросила свой кинжал на пол и обхватила Эстоса, чуть подталкивая назад к подушкам.
— Притворяйся, — прошептала она.
Эстос, до того сопротивлявшийся, ослаб.
В Ирисовый зал наполнился слугами и стражей. Началась суета.
Альда попыталась прокрутить всё назад, вспомнить, что сделала. И это было плохо, очень плохо… Она ворвалась в зал до того, как к дверям подбежали стоявшие совсем рядом стражники, и за несколько мгновений, быстрее, чем человек сумел бы досчитать до шести, убила троих нападавших. Альда не сомневалась, что они мертвы.
В доме Льессумов учили не наносить ударов зря.
— Я так испугалась за тебя, — сказала она, крепко обняв Эстоса. — Они охотились за тобой. Я видела…
И в этот момент она почувствовала нечто странное там, где сходились рёбра, чуть ниже груди: в этом месте их тела должны были соприкасаться, но вместо это там зияла горячая пустота. Что-то дрожало и билось, словно сердце.
— Это… — Альда отстранилась.
Это было второе сердце Эстоса Вилвира.
Он начал воздвигать преграду, когда на поместье напали. Потом обрушил её, чтобы использовать другое заклинание… И то второе заклинание, ещё не завершенное, трепетало сейчас, готовое вырываться из второго сердца.
Внезапно в нос ей ударил резкий запах дыма.
Она обернулась. Потолок стал таким, как раньше, только серебро теперь медленно ползло вниз по сводам купола.
Оно не было расплавленным, по-настоящему жидким, а казалось вязким, точно загустевший мёд. Там, где оно наползало на стены, начинали тлеть занавеси и резные панели.
— Уходите отсюда! — скомандовал Ульпин Вилвир.
По его белым одеждам расплывалось кровавое пятно. Он был ранен в шею — и, казалось, рана его волновала.
В ту же секунду над головами собравшихся в комнате людей возникло нечто вроде светящегося щита: несмотря на рану первый господин позаботился о том, чтобы на его гостей не начал капать расплавленный металл с потолка.
Когда все покинули Ирисовый зал, первый господин снял колдовской щит, а потом стал творить какое-то длинное заклинание.
Он водил по воздуху пальцами уверенно и медленно, абсолютно спокойно, хотя все остальные, стоявшие рядом, едва губы себе не кусали от волнения: занавеси по двум стенам уже полыхали во всю, и пожар грозил охватить весь Ирисовый зал.
А потом первый господин сжал ладони в кулаки, и пламя погасло. Сразу всё, мгновенно. И даже дыма не осталось.
Альда почувствовала, как Эстос потянул её за руку:
— Пойдём отсюда.
— Что там произошло? — спросила Альда, когда они возвращались назад, на этот раз в одном паланкине.
— Я не видел, — ответил Эстос. — Я сидел с закрытыми глазами. Моё заклинание требует большого сосредоточения. Пока оно не завершено, я должен удерживать его… Впрочем, неважно. Я сидел с закрытыми глазами, и вдруг почувствовал… Не колдовство, а… Серебряный потолок в зале покрыт невидимыми для обычных людей знаками. Их нанёс ещё мой прадед при строительстве зала, это очень древнее заклятие защиты, и его присутствие постоянно ощущается. Ты видишь серебряный купол, а колдуны ощущают его как защитную сферу. Так вот, я почувствовал, что она стала меняться, как будто кто-то переписывал знаки. Я открыл глаза, а вместо купола был уже портал… Сотворить такой под силу очень немногим, а уж видоизменить для этого защитное заклинание!.. Даже отец… Я не уверен, что ему известно, как такое проделать.
Альда впервые слышала, как в голосе Эстоса звучит настоящая тревога. Страх.
— Но это значит, — заговорила Альда, — что эти люди могут проникнуть в любую комнату…
— Нет, нет, — перебил её Эстос. — Не в любую. Соколиный дом надёжно защищён, и проникнуть в Ирисовый зал получилось только из-за того заклинания на потолке. Я думаю, что сейчас отец и братья снимают похожие во всех остальных покоях. Я помню ещё два зала, где использовалось такое же, но, возможно, их больше.
— Они пытались убить тебя, — повторила Альда то, что говорила ещё в Ирисовом зале.
— Меня и отца, — поправил её Эстос. — Они нападали только на нас. И ни у кого из нас не было оружия… Внутри домов мы слишком полагаемся на нашу магию.