— Они? — переспросил Эстос, поднимаясь с кресла. — Они… Целители и мой отец, ты хочешь сказать? Мой отец?!
На его губах больше не было улыбки. Только неверие и злость.
— Я не знаю кто, — тихо ответила Альда.
— Что ещё за другой ритуал? Какой? Ты говорила утром про назначенных… Это из-за него? В этом всё дело?
Голос Эстоса оставался странно спокойным. Точно так же он говорил про то, что собирается покончить с собой, чтобы не мучиться от безумной боли. С пугающим ледяным ожесточением.
— Да, — ответила Альда, — это ритуал назначенных. Я знаю этот рисунок. Если ты не веришь мне, Двор Жизни и Двор Смерти подтвердят. Их жрецы знают, у них есть книги…
— Я верю тебе, — резко сказал Эстос и отвернулся от Альды, точно видеть её было выше его сил.
Альда не решалась подойти к Эстосу, как не решалась с ним заговорить. Он несколько раз прошёл от кресла к постели и обратно с потерянным выражением лица. Кулаки его беспрестанно сжимались и разжимались, и он что-то тихо говорил сквозь зубы. Казалось, он едва сдерживает гнев, но Альда понимала, что он всего лишь пытается понять, сопоставить всё то, что уже было ему известно.
— Я верю тебе, — Эстос наконец подошёл к ней и взял за руки. — Верю, потому что ритуал назначенных объясняет многие вещи, которым до этого дня не было объяснения. Например, почему рядом с тобой моя боль проходит…Ты нечто большее. Я всегда это знал.
— Про это я тебе не лгала, я, честно, не понимала, почему твоя боль уходит! И только утром, когда увидела те старые шрамы, я заподозрила, что… — Альда смотрела в его яркие глаза, и ей казалось, что она сейчас разрыдается. К горлу что-то неумолимо подступало.
— Я умирал из-за того, что нарушил клятву?
— Клятву, о которой даже не помнил, — подтвердила Альда.
— А ты? — Эстос смотрел на неё так отчаянно, точно боялся услышать ответ. — Ты — моя нареченная?
— Я… Я до сих пор не знаю… — Альда сделала шаг назад. — Мой жених погиб десять лет назад. Его пепел хранится в главном святилище его дома… Но ты не можешь быть никем другим!
— Его дома?! Какого дома? — Эстос притянул её обратно к себе.
Альда сглотнула, готовясь ответить, но сбоку послушался шум. Она обернулась. На входе в комнату, согнувшись низком в поклоне, стоял Лигур. Его согнутая спина вздымалась, словно он только что бежал.
— Третий господин, прошу простить, но дело неотложное! — громко заговорил Лигур. — Первый господин скоро будет здесь! Вам нужно одеться, чтобы приветствовать вашего отца, как надлежит сыну!
— Мой отец? Идёт сюда?! — взгляд Эстоса заметался по комнате. — Это точно?
— Слуги видели, как паланкин пронесли по Мосту розовых бутонов…
— Скажи моему отцу, что я не могу приветствовать его у входа, потому что болен и сильно ослаб, — велел Эстос. — Проводи его сразу сюда. И позаботься обо всём остальном…
Лигур побледнел — Эстос просил его солгать самому первому господину, — но, тем не менее, послушно склонился и вышел.
Когда он ушёл, Эстос бросился к кровати и откинул покрывало. Альда начала закрывать занавеси на окнах: она знала, что когда Эстос бывал болен, то с трудом переносил яркий свет, и поэтому в комнате всегда было темно.
— Что-то ещё? — спросила Альда, когда Эстос улёгся и закопался поглубже под одеяла.
Она знала, что первые господа великих домов почти никогда не навещали своих детей и прочих родственников в их покоях, только жён, когда решили провести с ними ночь. Это дети должны были являться к ним по первому зову. То, что Ульпин Вилвир решил прийти к сыну, было дурным знаком.
И так некстати! Она не успела рассказать Эстосу и половины того, что знала…
Она поправила одеяла на постели, посильнее смяла подушки. Эстос в этой время, прикрыв глаза, творил заклинания.
Холода, как в прошлый раз не было. Вместо этого появилось ощущение, что в воздухе натягиваются невидимые нити, а потом рвутся… Альда не увидела, не поняла, а просто всей кожей почувствовала, что колдовская преграда вокруг покоев перестала быть цельной, — Эстос открыл в ней проход. Такой, через который мог пройти любой.
Почти сразу же в дверь потянулись слуги. Они торопливо расставляли по покоям курильницы и лампы, вносили всё новые кушанья, напитки и закуски, которые вскоре перестали умещаться на узком столе.
Эстос схватил Альду за руку:
— Тебе нужно уйти… Только не в свои покои. Спрячься где-нибудь, чтобы слуги не знали! — шептал он быстро и торопливо. — Нельзя, чтобы он тебя нашёл! Я боюсь, он что-то задумал… Не дожидаясь…
— О чём ты? — во все глаза смотрела на него Альда. — Что он хо…
— Я расскажу потом, но сейчас тебе надо прятаться. Он обещал мне время, но… Отец уже идёт, а ты… — Эстос стискивал её пальцы до боли. — Я должен был…
— Хорошо, хорошо… — согласилась Альда, понимая, что сейчас не время выяснять причины. Эстос не попросил бы её об этом просто так, из прихоти. — Я проберусь в маленькое святилище, где…
— Нет! Я придумал! Слуги все ушли?
Альда привстала и откинула край синего полога, чтобы осмотреть покои.
— Никого нет. Значит, первый господин уже почти здесь! — Альда поднялась на ноги. — Мне надо бежать!
— Видишь полку со свечами? Подойди к ней, быстрее!
Альда знала эту полку — она рассматривала выстроенные на ней разноцветные колдовские свечи. Эстос говорил её никогда их не зажигать, а лучше даже в руки не брать.
— Надави на неё! Так, точно хочешь загнать в стену! — скомандовал Эстос.
Альда надавила. Сначала ничего не происходила, а потом полка начала вдвигаться. Она подалась совсем чуть-чуть, меньше, чем на четверть пальца, но потом под полом что-то щёлкнуло, и одна из резных стенных панелей отъехала в сторону.
— Тайный ход! — выдохнула Альда.
— Закройся там и никуда не ходи! Жди!
Из-за главной двери уже слышался шум шагов — первый господин и его свита приближались.
— Постой! — окликнул её Эстос, стараясь говорить тихо. — Я хотел узнать… Как тебя на самом деле зовут?
Пару секунд она стояла, не в силах вымолвить ничего. Почему, почему это было так трудно? Труднее, чем лгать…
— Альда, — сказала она наконец.
Эстос повторил его одними губами, беззвучно.
Альда шагнула за потайную дверь, спасаясь бегством и от первого господина Соколиного дома, и от третьего. Потому что, то, как он произнёс её имя, обожгло её, точно удар хлыста.
Едва она успела закрыть за собой дверь, как от порога послышался голос Ульпина:
— Ждите здесь! Я желаю остаться с сыном наедине.
В узком проходе, где оказалась Альда, оказалось не так уж и темно. Оказывается, некоторые отверстия в резьбе были сквозными, и через них из комнаты проникал свет. Альда прижалась глазом к одному из таких.
Ей видна была кровать и Эстос на ней, притворявшийся настолько слабым, что даже положенное приветствие он произнёс еле слышным голосом. Зато Альда почувствовала, что холодная преграда вокруг покоев снова сомкнулась.
Наконец она увидела Ульпина Вилвира. Он подошёл к кровати и остановился у изножья. Потом он сдёрнул с плеч расшитую серебром синюю накидку на пол и сел на постель рядом с Эстосом.
— Эстос, сын… — заговорил он необычно мягко. — Ты не пострадал? Знаю, что пострадал… Высокие звёзды, надеюсь, я не навредил тебе слишком сильно. Это моя вина, но ты не должен был перечить отцу. Никто не смеет мне перечить в моём же доме!
Альда слышала, как Эстос что-то тихо ответил, но слов было не разобрать.
— Я опомнился потом… — продолжал первый господин, и голос его звучал почти виновато. — Сейчас луна идёт на убыль, ты, должно быть, и без того страдаешь… Эстос, я не хотел. Ты же знаешь, что дорог мне…
— Я нужен тебе, — на этот раз Эстос ответил чуть громче.
— Да, ты нужен, но дело не только в нужности… Все эти годы, даже когда ты был мальчишкой, от которого не было ни капли пользы, один лишь шум да драки, все эти годы из всех моих детей я больше всего боялся потерять тебя! — первый господин схватил Эстоса за руку и как-то странно сгорбился, прижав её к груди. Точно стервятник над добычей. — Ассар — мой наследник, но ты — отрада и утешение моего сердца.