Альда кинула на постель Хорька мешочек с серебром и, лишь на секунду задержавшись на краю окна, скользнула с него вправо, на выступ, а оттуда бесшумно поднялась на крышу.
Она посмотрела за спину, туда, где за облаками пряталась луна. Полнолуние через четыре дня. Ей хватит, чтобы подготовиться.
Во-первых, нужно найти друзей третьего господина, во-вторых, придумать способ приблизиться к нему.
А ещё нужно наведаться в библиотеку при Дворе Смерти. Там есть книги по врачеванию, в том числе очень древние, может быть, найдётся и описание странного недуга, зависящего от луны и не имеющего внешних проявлений. Вдруг болезнь Эстоса Вилвира такова, что вернее будет не вонзать в него кинжал, а подсыпать что-то в воду ручья, питающего поместье?
Женщине требовалось в два раза больше мастерства, чтобы убивать, и не потому, что рука была недостаточно верной или удар недостаточно сильным, а потому, что убийство — сложнее, чем просто удар.
Убийство — это ожидание и преследование. Тот самый миг, когда лезвие вонзается в сердце, не наступает просто так. Это не воля случая, а точно выгаданный и даже подготовленный момент. Чтобы приблизить его и создать, убийца должен изучить жертву и понять её так, чтобы суметь предсказать каждый её поступок, каждое следующее движение — даже то, что станет последним.
Жертвами обычно были мужчины, и женщины могли следить за ними с крыш домов или на улицах, но не могли последовать за ними в весёлые дома или в таверны, не могли посещать петушиные бои, не могли войти в крытые дворики, где мужчины играли в кости. Только шлюхи могли относительно свободно там крутиться, но Альда никогда не наряжалась шлюхой… Эту роль она не смогла бы сыграть до конца. Пока она была подростком, то переодевалась мальчишкой-слугой или посыльным, но теперь её бы никто не принял за юношу. Если грудь, туго обмотав и прикрыв широкой одеждой, ещё можно было скрыть, то лицо всё равно было слишком миловидным, девичьим. Если большие, широко распахнутые глаза у мужчин пусть редко, но встречались, то маленький острый подбородок, резко очерченные губы и тонкий нос немедленно выдавали в ней женщину.
Если у Альды и был шанс подобраться к третьему господину близко, то именно во время его попойки с друзьями. А те, Альда уже проверила, бывали именно в таких местах, куда женщина, если только не искала клиента, войти не могла.
Был ещё способ — переодеться секковийкой. Секковийцы раньше редко показывались в городах на побережье; они жили в западных предгорьях, пасли скот, проводили купцов с их товарами через Голодное плато к плодородным долинам Девяти королевств, сдерживали нападения живущих в горах диких племён. Они первыми приняли на себя удар народа из-за гор… И хотя трехлетняя война закончилась победой, многие секковийские кланы были рассеяны, их поселения разрушены, стада уничтожены, а земли выжжены колдовским огнём так, что на них ещё двадцать лет не сможет вырасти и травинка. Большая часть пыталась выживать на старых землях, но многие потянулись на восток, в богатые прибрежные города. Сначала секковийские женщины, носившие оружие наравне с мужчинами вызывали удивление. Все знали об этом из рассказов купцов и путешественников, но видеть женщин без сопровождения в самых мрачных притонах старого города или в грязных рядах Скотного рынка было непривычно.
Альда знала, что если оденется в секковийскую одежду, то никто даже не посмеет взглянуть на неё косо. Она сможет сесть рядом с Эстосом и его друзьями, за ближайший к ним стол. Но у неё будет один-единственный шанс.
Она должна будет или убить третьего господина Соколиного дома, или же сделать нечто такое, что позволит ей встретиться с ним ещё раз. Случайная вторая встреча покажется подозрительной.
Но ей обязательно нужно выведать, где у Эстоса второе сердце, потому что колдуна даже точный удар в первое не убьёт.
Альда спрашивала у Дзоддиви, что ему известно про расположение второго сердца третьего господина, но ответил, как ни странно, Безумный Шкезе. Он приподнял свои тяжёлые змеиные веки, блеснув влажными белками, взглянул на Альду и снова погрузился в то, что люди несведущие называли сном.
— Не в голове, — прохрипел Шкезе, не открывая глаз.
Голос у него был жутким. Альда знала, что Шкезе сорвал его, когда кричал под пытками, которые и повредили его рассудок.
— Во время войны третий господин был не с колдунами, — пояснил Шкезе, — он сражался в отрядах простых людей. Его силы слабы, он не сравнится с другими боевыми магами. Поэтому мы не видели, не знаем, откуда выходит его сила. Сила его отца исходит из правой руки, из ладони или пальцев, или даже выше… Точнее неизвестно. А, как ты должна знать, положение второго сердца часто наследуется.
Альда кивнула: лучше, чем ничего, но третий господин мог унаследовать точку, откуда исходила сила, от матери, если та была колдуньей, а мог и вовсе ничего не унаследовать…
— Тогда, может быть, во снах… — предположила Альда.
— Сны бесконечны и бесконечно лживы. Но даже если бы я решил им поверить, сны третьего господина от меня закрыты, словно…
— Довольно болтовни, — прервал своего безумного помощника Дзоддиви. — Мы не знаем в точности, где сердце его силы. Тебе придётся узнать это самой.
На протяжении всех следующих дней Альда думала о том, как же ей разузнать что-то о человеке столь скрытном, но ещё и о другом, о чём наставники запрещали думать: почему Небесный дом хотел убить Эстоса Вилвира?
Он был героем войны, но оставил армию, видимо, из-за болезни, он не приезжал вместе с отцом на заседания Совета одиннадцати и, кажется, не принимал участия в политической борьбе… Альда думала, что он был одарённым колдуном, но, по словам Шкезе и Дзоддиви, а потом и других, кого Альда расспрашивала, выходило, что Эстос имел очень средние способности.
Альда не могла придумать ни одной причины, почему бы Дзоддиви мог желать ему смерти. Если бы он захотел просто ослабить враждебный ему Соколиный дом, то должен был бы устроить покушение на наследника или на кого-то из сыновей от законной жены. Чем же так опасен был Эстос?
Альда старалась прогнать эти мысли. Их клан столетиями преданно служил Небесному дому и прочим колдовским домам правого берега, Льессумы убивали для них, не задавая вопросов, и Альда тоже так делала. Но убийство третьего господина… Что-то в этом задании не давало Альде покоя.
Выходцы с секковийских предгорий селились по всему городу, почему-то не желая жить кучно, но Альда знала, что легче всего их было встретить в северных предместьях. Там они нанимались провожатыми и охранниками к купцам, идущим вглубь материка. Там же были и лавки, где можно было купить секковийскую одежду, оружие, амулеты, специи, утварь и прочее. Альда не стала покупать всё в одном месте, а обошла все почти лавчонки, выбирая то одно, то другое и всё почти ношеное. Но не потому, что не имела денег, а потому, что людям опытным новьё сразу бросилось бы в глаза.
Вечером, как только все разошлись после ужина, она поспешила в свою комнату. Нужно было примерить купленное, пока не стемнело.
Альда сначала разложила все свои новые одёжки на кровати, а потом начала раздеваться. Пришлось снять всё, потому что Альда даже нижние рубашки, которые никто не увидит, и те купила скроенные по секковийскому образцу: ничто не должно её выдать, ни единая мелочь.
Слоёв было много: две тонкие рубашки и одна плотная, поверх неё узкая кожаная крутка, потом что-то вроде короткого толстого шарфа, который закрывал не только шею, но и плечи, и ещё серая накидка с тонкими вишнёвыми полосами. Грубые на вид кожаные бриджи оказались удобными, а вот сапоги — непривычно тяжёлыми. Альда подумала, что если она и дальше будет наряжаться секковийкой, то ей надо будет заказать другие сапоги: лёгкие, бесшумные, но из такой же шершавой кожи и расшитые стеклянными бусинами; вполне сойдут за настоящие секковийские, если не присматриваться.