Альда не ошиблась: маленький двор, закрытый сверху полосатым тентом, заканчивался заборчиком и лестницей вниз, к старому причалу и реке, одному из рукавов большого, полноводного Иирвиса.
Она не стала спускаться, остановилась около низкого ограждения и часто задышала, глотая влажный воздух, наполненный гниловатыми речными испарениями. Прохладный ветер коснулся её разгоряченного лба, точно ласковая рука.
Она не хотела этого… Не хотела, чтобы третий господин, её будущая жертва, заговорил с ней, посмотрел на неё, заметил наворачивающиеся слёзы в её глазах. Но в какой-то предательский, искусительный миг она не смогла устоять!
Нужно было отказаться, когда её позвали за соседний стол!
«Успокойся! — приказала Альда себе. — Это всего лишь жалкий разговор. Приди в себя. Ты знаешь, что делать. Эстос ничем не отличается от прочих, ты вонзишь в него кинжал так же, как в любого другого. Надо только сделать это дважды, вот и все отличия».
— О, свежий воздух!.. — послышался низкий голос за спиной Альды. — Почти свежий.
Альда невольно стиснула кулаки. Что ему нужно? Почему он пошёл за ней?
— Не хотел обидеть тебя, — сказал Эстос, когда Альда повернулась к нему.
— Ты не обидел.
— Как твоё имя? Никто из нас даже не спросил…
— Кейлинн, — ответила Альда.
— Я знал двух женщин с таким именем.
— Я знаю с десяток. Наш народ любит это имя.
Эстос смотрел на неё, чуть заметно улыбаясь, и при взгляде на эту открытую, яркую улыбку в груди Альды что-то сжалось, словно чьи-то обжигающие пальцы толкнули её сердце, и оно качнулось.
В эту секунду Альде показалось, что она уже видела Эстоса раньше — но где и когда, вспомнить не получалось.
— Я знал много секковийских воинов, — сказал меж тем Эстос. — Домар Песчаный Бык был мне другом.
— Я его не знаю, — ответила Альда. — Он — глава девяти кланов, а я всего лишь сопровождаю купцов через границу…
Их взгляды скрестились, и Альда поняла, что не в силах отвести свой. В глазах Эстоса сейчас словно плескались тёплые волны, и ей хотелось ступить в них, пропасть с головой.
Неужели какое-то колдовское наваждение?
— Кейлинн, — тихо сказал Эстос, — ты проведёшь со мной эту ночь? На верхнем этаже есть комнаты, чистые и достойные. Я не таков, как большинство мужчин этого города, и умею быть благодарным в постели.
Глава 4. Оставленные невесты
Альда замерла, не зная, что ответить. Будь она Альдой Льессум, дочерью кожевника, она могла бы плюнуть наглецу под ноги или же даже хлестко ударить по лицу; но будь она дочерью кожевника третий господин никогда бы не сделал ей столь непристойного по меркам Карталя предложения. Секковийки были не таковы, они свободно выбирали мужчин и честное и вежливое приглашение не оскорбило бы ни одну из них.
— У меня было много женщин, — продолжал Эстос, видимо, решивший, что она молчит лишь потому, что сомневается, — но в любовных сражениях никто не сравнится с женщинами твоего племени.
Вероятно, эти слова помогли бы ему завоевать доверие секковийки, но внутри Альды подобное бесстыдство разбудило волну стыда и негодования.
— Меня радует твоё желание, но не сегодня, — ответила Альда, с большим трудом усмирив гнев и возмущение и ответив так, как ответила бы секковийка.
Эстос чуть склонил голову и понимающе улыбнулся.
— Ты остановилась в «Кошачьем сердце»? — спросил он.
— Да… То есть, нет, но хочу снять комнату здесь.
Альда жутко злилась на себя, что растерялась из-за такой малости, как предложение провести вместе ночь. И ей хотелось, чтобы Эстос ушёл — и не хотелось тоже. Его слова до сих пор тлели в груди, как угли, наполняя её сладким, приятным, но, пожалуй, излишне сильным, почти нестерпимым теплом.
— Вернёмся, — предложила Альда.
— И продолжим наш ужин, — отозвался Эстос.
Из-за двери, когда они подошли к ней, доносился громкий шум и крики.
— А вот и настоящая драка, — чуть заметно улыбнулся Эстос, как будто возможность подраться с кем-то его радовала.
Он толкнул дверь и вошёл первым, закрывая Альду-Кейлинн широкими плечами.
Альда встала с ним рядом, но, увидев зал, не сразу поняла, что там происходило. Мадо и остальные не принимали участия в драке. Они стояли вдоль стены, наблюдали и посмеивались и, кажется, делали ставки.
В середине зала, раскидав столы, сцепились солдаты из Серого полка и моряки. Крепкие вышибалы из «Кошачьего сердца» пытались их растащить, но регулярные войска пока побеждали и воодушевлённо колошматили друг друга, швырялись посудой и обломками мебели и громко бранились…
— Три золотых на Серых! — крикнул Эстос своим друзьям.
Лод-Копейщик показал три пальца в знак того, что ставка принята.
Альда увидела вдруг, что прямо в Эстоса что-то летит… Она не разобрала что — что-то круглое и тёмное, может быть, обломок кувшина, — и выставила руку вперёд, не успев даже подумать.
Эстос тоже вскинул руку, но на мгновение позднее — обломок был уже у Альды в руках. Она перехватила его буквально в пяди от лица Эстоса.
— А ты быстрая! — сказал он весело, но в его глазах что-то поменялось, словно пронеслась мгновенная, стремительная тень. Подозрение, вот что это было. Альда была не просто быстрой — слишком быстрой.
Альда разжала пальцы. Это был не обломок, а совершенно целая мисочка, в которой ставят на стол острые соусы или кислые ягоды неппы, после которых любой вкус кажется в три раза ярче.
Эстос взял маленькую и ровную, как половинка яблока, мисочку из рук Альды.
— Оставлю себе на память, — он повернул миску к свету, словно желая рассмотреть пёстрые узоры внутри. — Она могла украсить моё пока ещё привлекательное лицо замечательным шрамом. Благодарю, госпожа! — Эстос снова посмотрел на Альду и склонил голову в вежливом поклоне.
У Альды пересохло во рту, а под рёбрами, точно разбуженный зверь, завозилось странное, гложущее чувство. Эстос уже что-то делал с ней — а она ещё даже не пыталась его убить.
Окинув зал и начавшее затихать побоище скучающим взглядом, Альда произнесла:
— Пожалуй, мне лучше отдохнуть…
— Спокойной ночи, — медленно проговорил Эстос, словно собирался сказать что-то ещё, но не был уверен, стоит ли, а в конце окончательно передумал.
Третий господин не обманул: комнаты в «Кошачьем сердце» были чистыми и достойно обставленными.
Перед тем, как лечь спать, Альда раздевалась дольше обычного, выпутываясь из непривычной одежды, а потом тоже дольше обычного не могла заснуть. Альда всегда засыпала быстро; говорили, что это семейная особенность Льессумов — падать в сон, словно в бездонный колодезь. Не будь её, разве не повредились бы убийцы рассудком от кровавых кошмаров? Но в эту ночь на чистых до хруста простынях «Кошачьего сердца» Альда всё никак не могла успокоиться, а Эстос Вилвир не шёл из головы.
Альда вспоминала каждое его слово и каждое своё. Она не рассчитывала на столь резкое сближение с ним, но удача определённо была на её стороне. О, если бы ей хватило решимости согласиться на предложение Эстоса, она бы уже сегодня знала, где его второе сердце! Она могла бы касаться его везде, испытать каждую пядь его кожи и найти то место, откуда текла в мир его сила. Может быть, оно было на груди, или на животе, или же в мягкой ложбинке там, где сходились ключицы…
Если бы только ей хватило смелости притвориться и сказать, что она согласна провести с Эстосом ночь! Но она не решилась… Наверняка она нашла бы его второе сердце быстро, до того, как потребовалось сделать нечто по-настоящему постыдное, недопустимое, но даже так она боялась, что Эстос разоблачит обман, поймёт, что перед ним не жадная до любви и опытная секковийка, а обычная девчонка из Карталя, которая ни разу ещё не была с мужчиной… Хвала семи ножам, у неё хватило ума не гнать его, а оставить надежду!
Эстос придёт завтра, Альда была уверена. Придёт. Между ними точно нить протянулась, и Эстос, слабый мужчина, подверженный страстям, придёт искать её расположения вновь…