Хочу отвернуться, но темная сила не позволяет, заставляет смотреть на их жаркий, чувственный поцелуй. Ощущаю запах желания, от которого мутит.
Они так естественны и искренни в проявлении эмоций. Невольно задумываюсь, а было ли так у меня с Арсеном. Я, безусловно, отдавала ему всю себя. А он? Испытывал хоть что-то? Или просто так искусно играл?
Ранее я ни капли не сомневалась в его чувствах. Но если он смог жениться на семидесяти летней женщине… то, подозреваю, я его ни капли не знала, как и его способности затуманить разум.
— Я буду ждать тебя, — Татьяна нежно проводит рукой по небритой щеке.
Дикарь кивает и садится в автомобиль.
— Не стоило прерываться. Я могла добраться сама, — не выдерживаю молчания в салоне.
Закипаю от душащей меня ярости. Злость требует выхода.
— В твоих рекомендациях не нуждаюсь, — расслабленно ведет автомобиль, в мою сторону даже не смотрит.
— На сколько она тебя старше? — ругаю себя за заданный вопрос, но любопытство слишком донимает.
— Девять лет, — лицо непроницаемая маска.
Мне бы заткнуться, но я уже не могу остановиться. И не знаю, как угомонить свой нездоровый интерес.
— Странно… я думала, мужчины вроде тебя предпочитаю девушек гораздо моложе, — выдаю на одном дыхании.
— Вроде меня? — удостаивает меня мимолетным взглядом.
— Судя по внешности и характеру, — краснею, отворачиваюсь.
Едва подобрала нейтральные слова. А хотела ведь выразиться куда жестче.
— По внешности судят недалекие люди, — ухмыляется. — Ну и судить о характере человека, практически ничего о нем не зная, тоже далеко не умная затея.
Снова словесная пощечина.
— Что с тобой не так! — невольно повышаю голос. — Стараюсь нормально общаться, но нет, ты снова так и норовишь унизить! Ты кобель, дикарь, и это видно сразу! Потому и думаю, что прыгаешь на первую попавшуюся юбку! И уж поверь, твои манеры, твой способ общения, твои унижения я оценила в полной мере, — выпаливаю на одном дыхании.
Я сгораю от негодования, стыда и еще не пойми чего, а он хохочет. Так искренне и от души, что невольно мой яростный запал пропадает.
Замечаю ямочки у него на щеках, что смягчают образ дикаря, делают его похожим на человека.
— Впечатление бывает обманчивым, не так ли? Своего мужа ты считала идеальным мужчиной, не мне тебе говорить, кем он оказался, — голос у него тягучий, хриплый, завораживающий. — Татьяна умная женщина, точно знает, что хочет от жизни и добивается этого. Знает, что нужно мужчине, изобретательна и сообразительна. А смазливые девки, — снова его смех, от которого внутри появляется непонятное тепло, — У них мозг работает на то, как бы подцепить богатого мужика, развести его на подарки, при этом они уверены, что их молодое тело — предмет мечты любого мужика. Презираю глупость, слабость, недальновидность, нежелание самостоятельно брать от жизни все. Не вижу смысла размениваться на таких дешевок. Татьяна меня полностью устраивает. Это ее база отдыха, и получила она ее не в наследство от богатого любовника, а заработала своими мозгами.
Как он нахваливает эту Татьяну. Сжимаю зубы до скрипа. Не понимаю, почему меня так задевает? Почему в ответ хочу сказать какую-то гадость в ее адрес.
Я уже не говорю, что про слабость и жизнь за спиной мужа — это явно камень и в мой огород тоже.
— А чувства? Или у тебя другие ориентиры при выборе женщины?
— Симпатия, безусловно, должна быть. Но так, чтобы голову не сносило. Ничего хорошего не выходит, если мозг плавится. Башка должна быть ясной. Всегда.
— Несмотря на предательство Арсена. Я верю, что есть чистая, искренняя любовь, — говорю очень тихо, опустив голову. — Можешь не утруждать себя оскорблениями, ты снова скажешь, что я дура.
— Жизнь, лучший учитель, Теона, — он смотрит на дорогу, но по тому, как дернулась его рука на руле, понимаю, что нечто болезненное было в его прошлом, то, что возможно и превратило в дикаря.
— Гаспар… необычное имя, — решаю перевести тему.
— Моя мать итальянка, — вздыхает, и снова эта непонятная боль в воздухе. Она касается меня, проникает гораздо глубже, чем мне бы хотелось.
— Ты вырос в Италии? У тебя акцента нет.
— Тут вырос. Никогда там не был. Язык немного знаю, мать учила, — сжимает руль так, что костяшки пальцев белеют. — Давно это было.
— Где она сейчас? — нутром чувствую, что ступаю на зыбкую почву, только почему-то продолжаю задавать вопросы.
— Нет ее. Наивная глупышка в розовых очках, — столько в его голосе горечи и нежности, что у меня ком в горле образуется.