Я не снимаю вины родителей. Они совершили много ошибок, но мама не заслужила такого жестоко конца. А отец… он тоже по факту мертв. Не телом, душой.
Содеянное собственными руками уничтожило его. Он сидит в камере и не реагирует ни на кого. Просто смотрит в стену, изо рта у него стекает слюна, а в глазах нет ничего. Я не видела его лично, Гаспар показывал мне кадры.
Позже я навещу его. Не для отца, а скорее для себя лично Мне необходимо его увидеть, попрощаться, закрыть эту страницу и пойти дальше.
Сейчас я попрощаюсь с мамой. И обязательно отвоюю у Арсена свое.
Если еще вчера я волновалась, то сейчас я спокойна. Правда на моей стороне, мне нечего боятся. А еще я знаю, что не одна, за своими плечами я чувствую силу. Дикую, необузданную, бешеную, но именно она поглощает страхи и дарит невероятную уверенность в себе. Гаспар… какие бы тараканы не обитали в его голове, но боле надежного плеча сложно себе представить.
Казалось бы, после всего, что я пережила и узнала, я должна разочароваться в людях и никому не верить. Тем более, такому как Гаспар. А я верю, не умом, все гораздо сложнее и глубже. Точно объяснить я пока даже себе не в состоянии.
Изменилось все, когда языки пламени пожирали мой дом, мою мать, сжигали душу отца и мое детство. Тогда нечто неуловимое проскользнуло между нами. И я обрела уверенность в нем.
Ступаю на трибуну, кладу цветы у гроба матери.
— Покойся с миром, мамочка, — шепчу.
Не держу на нее зла. Не могу и не буду жить со злобой в сердце. У меня перед глазами пример мальчика Вани, который возненавидел весь мир.
— Здравствуй, Арсен, — подхожу к трибуне, у которой муж замер как изваяние.
Он молчит. Только смотрит на меня расширившимися зрачками. Впитывает каждую черту. Медленно протягивает руку, словно я видение и он не верит своим глазам.
— Спасибо, что пришли проститься с моей матерью! — начинаю говорить, глядя в зал. В людях нет скорби, они пришли, чтобы просто отметиться, поглазеть. Впрочем, и мне на них все равно, они мне нужны для общественного резонанса. — Если кто не узнал, или сомневается, — продолжаю говорить громко и абсолютно спокойно, — Я Теона Сикорская в замужестве Дементьева, которая до недавнего времени официально считалась погибшей.
— Не делай этого, — шипит Арсен.
Его люди уже подбираются ко мне из разных уголков зала.
— Арсен, будь добр, отзови людей. Как ты понимаешь, я пришла не одна и потасовка нам ни к чему, — одариваю его снисходительным взглядом.
Я много раз представляла этот момент. Как увижу его после всего случившего, что буду испытывать. Я ведь любила этого человека, верила ему.
Ничего. На жалости, ни тоски. Я пришла восстановить справедливость, забрать свое.
— Ты совершаешь ошибку, — так же тихо шепчет.
— Ошибку совершил ты, решив, что можешь распоряжаться чужими жизнями, — люди немного активизирутся. Раздаются щелчки фотоаппаратов, мобильных телефонов. Все наблюдают за представлением. — Мой муж меня похоронил. Живую и любящую жену. Забрал моего ребенка, а мне подсунул документы другой женщины. Это сейчас ее прах лежит в моей могиле. И самое удивительное, никто мне не верил. А ведь знали многие. Муж заставил отказаться от меня моих родителей, подругу. Меня вычеркнули из жизни, потому что на его стороне были сила и деньги. Сейчас у меня на руках данные экспертиз, а также полный список, деяний моего мужа. Арсен, отмалчиваться не выйдет. Карты раскрыты. А ведь вы бы и правда поддержали его кандидатуру в меры, — окидываю гостей насмешливым взглядом.
— Ты самозванка! — не успеваю заметить, кто это выкрикивает из зала.
— Давай все обсудим наедине! — Арсен дергает меня за руку. Пытается увести.
Из зала мгновенно поднимаются охранники. Становятся недалеко от меня.
— Не трогай меня, Арсен. Никогда ко мне не прикасайся. Я подаю на развод. Вроде бы избавился, — усмехаюсь, — Даже похоронил, а мы все еще муж и жена. Смешно, да…
— Я все объясню. Было несколько иначе. После аварии, моя жена была не в себе. И сейчас… — он пытается выпутаться.
— Сумасшедшую из меня сделать не выйдет. Есть свидетели твоих деяний. Ты не всех уничтожил. Да… да… смотрю в зал, на пути к своей цели, ваш герой… практически мер, взорвал больницу, заставил моего отца, поджечь мою мать, список его «подвигов» огромен. И уже лежит на столе в соответствующей инстанции. Дело громкое, Арсен, — оглядываюсь на него с усмешкой, — Им займутся не твои прикормленные друзья, а люди несколько повыше. Они приехали специально для этого. Видишь, какая честь.