Гаспар знает что покупать, он дочь воспитывал, а сейчас ее нет. Он не прячет боль, я ее слишком хорошо чувствую. А еще… он любуется мной с Димочкой на руках. Ему безумно нравится, что он видит.
Это впервые я настолько четко могу считать его мысли.
Мы выходим из дома. Гаспар устанавливает детское кресло в машине.
— Про твою дочь есть новости? — задаю вопрос и замираю, глядя в кусты в дальнем углу сада. Оттуда на меня смотрят угольно черные испуганные глаза.
— Нет. Но я его расколю, — отвечает, продолжая возиться с креслом.
— Гаспар… — горло спирает.
Не знаю, каким шестым, десятым, двадцатым чувством, но я просто знаю — это она. Узнаю ее.
— Сейчас уже едем.
— Ты не понял… — в кустах шуршание. Они раздвигаются, показывая девочку в грязном платье, с запачканным землей личиком. — Твоя дочь… Гаспар… она тут…
Как в замедленной съемке он оборачивается. Глаза расширяются на пол лица, в них спектр эмоций, таких схожих на мои, когда я увидела Димочку.
— Папа! — девочка с криком бежит к Гаспару, он летит ей навстречу. — Я знала! Я верила, ты меня найдешь!
Глава 51
Стою в комнате наблюдаю за спящими детьми. Димочка спит в кроватке, которая уже была в съемной квартире. Юля на диване, укрывшись с головой теплым одеялом.
Слезы так и льются из глаз, их поток не иссякает. В них и боль, и радость, и облегчение, и неверие. Столько всего в душе накипело, и теперь ищет выхода. Теперь уже можно выдохнуть. Сын со мной и больше я его никогда не отпущу.
Арсен у меня украл долгие месяцы жизни сына. Я не видела, как он растет, не была с Димочкой рядом. Но я не могу повернуть время вспять, мне остается только сделать все, чтобы каждый новый прожитый день малыша, был лучше предыдущего.
Юля ворочается во сне. Вздрагивает. Я вместе с ней. Думаю, она еще долго будет отходить от выпавших на ее долю ужасов.
Дочь Гаспара вначале жила с матерью алкоголичкой, часто ночевала с бомжами под мостами, в подвалах. Наташа опускалась все ниже и ниже. Арсен ее где-то нашел и решил использовать ее документы, саму женщину естественно убил. А вот ее дочь, мой бывший муж оставил у себя дома, поселил в домике садовника.
Это все мы выяснили в доме Арсена. Тогда Гаспар так озверел, что если бы я его не остановила, камня на камне бы там не оставил.
У Арсена в доме девочку не обижали, но никто особо за ней и не смотрел. Думаю, что Арсен не отдал девочку в детский дом, памятуя о своем опыте там.
Она была предоставлена сама себе. Могла сбежать, только куда? Тут хотя бы кормили. Не били.
Она боялась повторения истории с матерью. И просто тихо существовала, надеясь, что придет время, и папа ее заберет. Она помнила и ждала Гапара больше трех лет.
Их счастливая жизнь в прошлом и вера в то, что папа любит, он ищет и найдет, только крепла. Юля сейчас морально истощена, ее с трудом удалось уложить спать. Все боялась, что заснет, а отец окажется лишь сном.
Все же Арсен научился сеять вокруг себя только боль, которой полон сам.
Еще раз смотрю на детей. Неужели все позади?
Почти…
Захожу в другую комнату, где на диване сидит Гаспар, невидящим взглядом смотрит в телевизор и пьет сок.
Сажусь рядом. Кладу голову ему на плечо. Не задумываюсь о своих действиях. Сейчас это естественно. Так должно быть.
— Скоро уедем, — говорит бесцветным голосом. — Думал места живого от него не оставлю. За дочь… Прибью. Но слишком гуманно это.
— Он не заслужил быстрой расправы, — соглашаюсь.
Представляю, сколько понадобится сил, чтобы морально вернуть Юлю к нормальной жизни. Тут и психологическая помощь, и забота Гаспара. А след все равно останется. И не только Арсен виноват, но и мать Юли. Женщина, угробившая свою жизнь и не пощадившая дочь.
— Спасибо, — не слово, а скорее крик души.
Он кивает и переплетает наши пальцы.
Так и сидим, глядя в экран телевизора, не улавливая, что там происходит, каждый погружаясь в свои мысли, и при этом связанные странным уединением и отголосками пережитой боли.
В городе приходится еще немного задержаться. Гаспар улаживает вопросы по поводу Арсена. Закапывает его окончательно, раскрывая его злодеяния. Воскрешает меня официально, восстанавливая все мои документы. Ограждает меня от назойливого внимания прессы и разных не в меру любопытных блогеров.
Это время, по большей части, я провожу с детьми. Восстанавливаю душевное равновесие. С радостью отмечаю, что мой малыш остается таким же веселым и любознательным.
Арсен при всей своей душевной травме, все же любил сына… как умел, и плохого ему не делал. И все же малыш скучал, и так тянется ко мне, каждую минуту хочет со мной проводить.