– И чего ты водишься с Эдди и вообще с этими Ковалями? – перебила она. – Дэнни Франклин такой славный парень…
– Мам, оставь Эмми в покое, – вступилась Софи. – Ты же знаешь, это он порвал с Эмми, а не она с ним. Он теперь встречается с Келли Ньюман.
Мама сощурилась.
– И поэтому надо было сразу же сойтись с его закадычным другом?
Беседа принимала неприятный оборот. Я почувствовала, как в груди все закипает. Попыталась сдержаться, да где там! Меня прорвало.
– Не твое дело, мам! Эдди не виноват, что он бедный! Что за снобизм, я не понимаю?!
В тот момент, сидя за столом, дергая себя за волосы и кипя от гнева, я, естественно, не могла и представить, что всего через несколько часов мы с Эдди станем сказочно богаты.
4
Закинув рюкзак Эдди на заднее сиденье, я забралась в мамину «короллу». Мама преподает английский в частной академии для мальчиков в округе Дувр-Фоллс, это несколько городишек к югу от Шейдисайда. Занятия там заканчиваются в мае, мама берет отпуск на все лето и в основном сидит дома. А это значит, что машина в полном моем распоряжении.
День выдался жарким, но туманным, словно на дворе не весна, а разгар лета. Мгла стелилась по шоссе, а небо отливало жутковатой желтизной. Стоял ранний субботний вечер, так что машин на дороге было немного.
Мартинсвилль – промышленный городишко в пятнадцати минутах езды. Он всегда ассоциируется у меня с сине-белой формой. Мартинсвилльские «Синие Дьяволы» – главные наши соперники в футболе и баскетболе.
Эдди сказал мне, что кладбище домашних животных расположено на окраине, сразу за старой сыроварней, где шоссе сужается. Найти его не составило труда. Я проехала по узкой грунтовке вдоль кирпичной стены и уперлась в высокие кованые ворота с табличкой: «Зверюшкин рай».
На маленькой стоянке обнаружилась всего одна машина – порядком побитый старый «понтиак» с треснутым задним стеклом. Я припарковалась через несколько участков от него, взяла рюкзак Эдди и направилась к воротам.
За чугунной оградой я увидела Эдди. Опершись на черенок лопаты, он вытирал рукавом вспотевший лоб. Я окликнула его, и он обернулся.
Он пригладил волнистые каштановые волосы. Лицо его раскраснелось – наверное, от работы. Он не улыбнулся. Эдди вообще неулыбчив. Но он помахал мне рукой и указал на ворота.
Глаза у Эдди нереального цвета – пепельно-серые. Все думают, что он носит контактные линзы, но это не так. Люди всегда обращают внимание на его глаза.
Он высокий и худой, серьезное выражение лица производит впечатление, как говорится, «не мальчика, но мужа», а шрам на подбородке (Эдди не помнит, как его заработал) придает ему суровости. Впрочем, обычно он спокоен, как слон, у него мягкий голос и непринужденные манеры. Он очень уверен в себе. По мелочам не парится.
Вот поэтому мне кажется, что мы прекрасная пара. Я-то порой взрываюсь, как вулкан, а он всегда спокойный и уравновешенный. Когда я из-за чего-то сильно заморачиваюсь, он всегда знает, как меня успокоить.
Ха. Меня послушать – так мы прям престарелая супружеская чета. Следовало бы упомянуть, что на самом-то деле я не слишком хорошо его знаю. Мы встречаемся меньше месяца.
Эдди смотрел на меня, ожидая, когда я войду на кладбище. Я взялась за ручку ворот – и остановилась.
Меня вдруг пробрал озноб. Повеяло холодом… Не понимаю откуда. Все мои чувства обострились. Какое-то тревожное предчувствие. Кожа пошла мурашками, нервы будто взбесились.
Отпустив ручку ворот, я огляделась. Ни души. Я не видела ни одной причины для столь внезапного испуга.
Но предчувствие не отпускало. Ощущение, что я попала в скверную историю.
Я вдруг поняла, что не дышу. Задержала дыхание, чтобы не ощущать сильного запаха разложения, струившегося сквозь ворота.
Откуда этот ужасный смрад?
– Эмми, в чем дело? – ворвался в мысли оклик Эдди.
Я сделала глубокий вдох, отворила ворота и вошла на кладбище. Рюкзак зацепился за чугунную раму, пришлось отцеплять. Ворота захлопнулись за мной, а я поспешила к Эдди.
– Эдди, тут чертовщина какая-то, – проговорила я на одном дыхании. – По-моему, зря ты сюда устроился.
Его чудные серые глаза лукаво блеснули.
– Однако здравствуйте.
– Ой, прости, привет, – спохватилась я. – Но тут что-то злое, Эдди. Я сердцем чую.
Он пожал худыми плечами.
– Это кладбище, Эмми. Тут полно дохлых собак и кошек. Не сказочное королевство, чего уж там.
– Я… я понимаю. – Я уже начала сомневаться в собственных чувствах. Но по загривку по-прежнему полз холодок, а тошнотворный запах по эту сторону ограды лишь усилился.