И ты закрываешь глаза, прижимаешься щекой к бедру Риты и позволяешь себя ласкать, в то время как слезы хлынули из глаз ручьем.
С Амандой она договорилась после завтрака. Лучше сразу же избавиться от навязчивых мыслей и больше об этом не думать. Свою очередь мыть посуду она отработала и теперь оставшийся уик-энд будет бездельничать.
Дэда считала, что от любых скучных дел нужно избавляться побыстрее, как с домашними заданиями, когда она была школьницей. Ее мать заставляла ее делать уроки, едва девочка возвращалась домой. Мать была так устроена, и во многом оказывалась права.
Дэде в принципе нравилось возиться на кухне и готовить еду: повар из нее получился бы превосходный.
Но готовить ей нравилось одной, без чьей-либо указки. Обычно званый ужин они устраивали дважды в месяц.
Друзья, коллеги Луки, ее коллеги, новые знакомые.
В этот день на кухню вход был воспрещен всем за исключением разве что Пернанды, которая допускалась только до самой неблагодарной и черной работы — мытья посуды.
Меню продумывалось задолго до подготовки к званому ужину, тип вина выбирался сообща с Лукой (одно из самых приятных дел, которые они делали вместе, с удовольствием), очень внимательно продумывалась и сервировка стола. На середину стола ставились красивые цветы, которые Дэда обычно заказывала у продавца маленького цветочного магазина, потому что только он умел угождать ее вкусам.
А еще красивые скатерти, карточки на столе с указанием имени — все требовало заботливого внимания и усердия. Главные блюда начинали готовить заранее. Кроме того, нужно было красиво разложить пищу, выдержать сочетание цветов, точно соблюсти время подачи блюд, распределить места за столом, организовать беседу. Все сходились во мнении, что ужины, устраиваемые Дэдой, великолепны, и ее подругам не удавалось превзойти Дэду в этом.
Сейчас она предложила Аманде свою помощь на кухне — это был подходящий случай возобновить прежние отношения. А еще узнать, у кого она стрижется. Прическа у Аманды была просто великолепна!
Дэда застала Аманду на кухне с завязанным на талии фартуком, на руках, проворно перебирающих кабачки, очень аккуратный маникюр. Вот такая была Аманда, хотя, если подумать, что ее семья владела банком…
— Что приготовим? — лучше позволить Аманде сделать выбор, а она, Дэда, будет довольствоваться выполнением неблагодарной работы чернорабочего.
— Не знаю, я думала приготовить карпаччо[4] с кабачками. Что ты об этом думаешь? Ты же отлично готовишь.
— Ты тоже, если не ошибаюсь; я помню пасхальную запеканку, это было просто обьедение!
— Я целый год занималась на кулинарных курсах, но остановилась на приготовлении рыбы, прослушав только половину лекций по рыбным блюдам, поэтому могу приготовить лангуста, но не золотую рыбку, а по десертам я вообще абсолютный ноль, — и Аманда рассмеялась своим юным обезоруживающим смехом.
Когда она смеялась, на левой щеке у нее появлялась ямочка. И поэтому она казалась прямо-таки девчонкой, еще и из-за шаловливой челки пепельных волос и темно-синих глаз. Дэда всегда считала ее симпатичной, хотя в школе Аманда была робкой и незаметной. Хорошо воспитанная девочка, которая общалась с ними, потому что их матери были подругами, но которая потом всегда забивалась в угол с книгой в руках. Аманда в детстве постоянно читала.
Когда они повзрослели и вышли замуж, их дома находились в одном районе, поэтому они дружили в первые годы после замужества, устраивали совместные партии в бридж или играли в бурраку, а еще раньше вместе отдыхали в Греции. В их компании была и Мария-Луиза. Потом пошла череда тридцатилетних юбилеев, а теперь сорокалетие мужей некоторых подруг. Да, они часто виделись, но откровенных разговоров не было. Дэда не помнила, чтобы она ходила с Амандой за покупками, они даже ни разу вместе не ходили поужинать или в кино, как, например, было с Марией-Луизой, или Пьерой, или кем-то еще из подруг из прежней школьной жизни.
«Почему этого не происходило? — спросила она себя раздосадованно. — Она мне симпатична, я ей тоже, почему у нас не может быть близких отношений, к тому же мы знакомы — она быстренько посчитала, — двадцать пять лет».
— Я уверена, что ты — молодчина, — сказала Дэда улыбаясь, а потом решительно добавила: — Решай все сама, я не хочу думать об этом, буду просто мыть посуду.
— Хорошо, если ты на этом настаиваешь, — Аманда сомневалась.
«У нее даже веснушки сохранились, отметила про себя Дэда с завистью. Боже мой, у нее даже и в пятьдесят лет будет вид школьницы. Правда, попа у нее побольше моей, но ведь должно же быть хоть что-то…» — Дэда опять улыбнулась ей.