Она не знала, в какой момент появился страх, но сейчас Мария-Луиза испытывала его очень ощутимо, он невидимым покровом окутал все ее тело, проявлялся при любом движении и даже во время дыхания.
Мария-Луиза почувствовала страх, когда поняла, что шнур, на котором висела люстра, был подрезан преднамеренно, и это оказалось подтверждением того, о чем она уже знала.
Ей даже стало немного легче, когда она поняла, что боится.
Может, страх возник с того момента, как она услышала историю о служанках, рассказанную Амандой.
А может, когда уехала Дэда, хотя, наверное, правильней было бы сказать: когда Дэда исчезла?
А может, еще в первую ночь, когда ей снились неприятные сны?
Или сразу же в тот момент, когда она переступила порог этого дома и все вспомнила.
Рита.
И они издевались над ней.
Кровь.
Она вспомнила все.
Рита была садовником, а ты ее садом. Она дождалась, когда взошли ростки сознания, вызрели семена злобы и обиды, угрызения совести и мучений.
Она была твоим тюремщиком и твоей тюрьмой, она, пария, отверженная и бесправная, которую мучали. Испытывая только чувство ненависти, она взрастила тебя, поливала, пока не появились первые всходы.
Они закрыли окно в комнате Джованны, но там по-прежнему было холодно. Кровать оставили неприбранной, простыни и одеяла откинуты в сторону. Руки, закрывавшие ставни, не прикоснулись к постели, может, в надежде, что Джованна еще вернется. На тумбочке — раскрытая, лежащая обложкой вверх книга с загнутыми страницами.
Тапочки стоят с другой стороны кровати, не с той, с которой она встала, чтобы сделать свой последний прыжок. Одна тапочка перевернута.
Ее одежда разбросана по всей комнате, Джованна никогда не отличалась аккуратностью: пара цветных носков свешивается со стула, а упавшая на пол мини-юбка так и валяется рядом со стулом. Глядя на длинные ноги Джованны, никогда нельзя было подумать, что ей почти сорок лет. То же самое касалось лица и тела.
Теперь она выглядит иначе.
Ее ноги сломаны в трех местах, лицо и затылок разбиты.
Но ей уже все равно.
Для Джованны все это уже не важно, совсем не важно, как она выглядит сейчас.
К счастью, она привезла с собой сотовый телефон.
Мария-Луиза не могла не похвалить себя за предусмотрительность и врожденное недоверие к чужим проектам, поэтому она проигнорировала странную идею Пьеры, чтобы все оставили свои телефоны дома.
С какой стати она стала бы ее слушаться!
Мария-Луиза привезла телефон с собой, но благоразумно отключила и спрятала на дне чемодана.
Дэда бы раскричалась, как ворона, если бы об этом узнала. Дэда — неподкупная праведница, она-то свой сотовый уж точно, как и договорились, оставила дома, хотя жить не могла без телефона.
Убедившись, что остальные подруги заняты своими делами, Мария-Луиза, как ни в чем ни бывало, поднялась в свою комнату.
Аманда и Тутти болтали. Лючия, вытянув губы, внимательно рассматривала один из натюрмортов, висящих на стене. Это была картина, выполненная в кровавых тонах: на ней изображены гранаты и несчастные ощипанные пернатые. О том, чтобы приготовить что-нибудь поесть, пока не говорили, казалось, ни у кого не было аппетита, да и рано еще для обеда.
Солнечный свет заливал комнату.
Одинокая муха, жужжа, кружила по комнате, пролетела совсем рядом. Мария-Луиза раздраженно отмахнулась от мухи, потом открыла окно и минут десять пыталась прогнать ее на улицу. В итоге ей пришлось прибить муху свернутым в трубочку журналом.
Она ненавидела мух.
Наконец-то можно заняться сотовым телефоном. Она вызовет такси, номер которого ввела в память незаметно от Дэды сразу же, как только они приехали, запомнила на всякий случай: мало ли что, вдруг Дэда сочла бы ее компанию невыносимой.
Нужно всего несколько минут подождать такси и умчаться отсюда как можно скорее.
Если остальные пожелают уехать с ней, хорошо, а нет, их дело. Она не собирается дискутировать на эту тему.
Ей наскучила и вилла Камерелле, и компания подруг. Она с нетерпением ждала той минуты, когда окажется дома. Остальные? Если они пожелают остаться до конца уик-энда, то дождутся водителя микроавтобуса, который, по идее безголовой Пьеры, вроде как подъедет к семи вечера, чтобы отвезти их домой: идеальное завершение уик-энда, проведенного среди подруг.