— Как по-твоему, что происходит?
— Итак, как я вижу эту ситуацию. — Лючия начала загибать пальцы, будто бы перед ней сидели несмышленыши. — Первое: наши подруги исчезли. Второе: мы здесь заперты, как в ловушке, не имея возможности общаться с внешним миром и не имея никакой, повторяю, никакой надежды, что кто-то приедет спасти нас, во всяком случае, до завтрашнего дня.
Тутти негромко застонала, но Лючия сделала вид, что не услышала этого. Блестящими глазами она пристально смотрела на Аманду.
— Третье: в доме много дверей, запасных входов, любой может войти и выйти, оставшись незамеченным. Четвертое: я не думаю, что нам следует пойти пешком по дороге, ведущей к автостраде. Эта дорога в несколько километров, абсолютно безлюдная, а уже начинает смеркаться. Любой, кто на ней окажется, может стать жертвой без всякого труда.
— Ты думаешь, что там, на дороге, кто-то есть? — Аманде собственный голос показался спокойным, почти отчужденным.
— Внутри мы все осмотрели. Помнишь? Значит, других вариантов нет: человек, разыгрывающий злую шутку, вне дома и сейчас ждет.
— Ждет чего? — спросила Тутти, зрачки ее глаз расширились.
— Что мы сделаем неверный шаг. Что мы разделимся, уйдем отсюда в темноту, да все, что угодно, — ответила Лючия надменно. — Я-то знаю, как рассуждают преступники. Мы — жертвы.
— Но почему? — простонала Тутти. — Почему мы? Что мы сделали?
Лючия нахмурилась и впервые не ответила.
Аманда хотела сказать, что существует еще один вариант, но промолчала.
Они поели наспех, в скорбном молчании. Съели булочки с какой-то начинкой, выпили воды. О вине никто даже не вспомнил, потому что подруги знали, что лучше сохранять ясный рассудок.
После ужина зажгли свет в гостиной и побродили по ней немного. Аманда пролистала все книги, расставленные на полках книжных шкафов. Это была «сборная солянка», начиная от книг Сен-Симона в двадцати томах до последних изданий бестселлеров на английском, немецком или французском языках. Тутти и Лючия тоже выбрали себе книги и делали вид, что читают, но одна пролистывала страницы слишком быстро, другая сидела, уставившись в одну и ту же строчку минут десять.
Вздохнув, Аманда отложила том, который держала в руке, и вышла из комнаты. Она почувствовала взгляды двух подруг, устремленные ей в спину, будто буравчики. Но сейчас это было неважно, как, впрочем, и то, что она теперь находилась одна в огромных темных комнатах. Она предпочитала делать все что угодно, только не сидеть в нервном ожидании.
Аманда стала бродить по комнатам, включая в них свет. Ночная тьма опустилась над виллой, из окон ничего не было видно, все двери были заперты, но Аманде казалось, что тьма давит на стекла. Неужели там, снаружи, и вправду есть кто-то, кто шпионит за ними? Кто постарается проникнуть в дом и застать их врасплох спящими?
Ну а зачем? Какое ужасное преступление они совершили, именно они, все вместе, чтобы заслужить подобное?
Это могла бы быть шутка, типа праздника с сюрпризами? Но… Ее день рождения еще не скоро… Или нет? Может, с минуты на минуту приедут все: мужья, друзья, сестры и братья, появятся Джованна, Дэда, Пьера и Мария-Луиза, с тортом и зажженными свечами, и все хором споют «Happy Birthday» или какую-нибудь глупость в этом духе. Нет, дурацкое предположение.
Слезы щипали и обжигали глаза, еще немного, и они хлынут из глаз, а Аманда бродила из комнаты в комнату, распахивая двери, всматриваясь в темноту, ища что-то, преследуя кого-то, сама даже не зная зачем.
Обессиленная, она ничком бросилась на кровать в комнате, в которую вошла.
Это оказалась ее комната. Аманда уткнулась лицом в подушку. Она лежала, не включив даже светильника на прикроватной тумбочке, слезы падали на свежую наволочку, в конце концов у нее не осталось сил даже плакать. Она встала, вытерла лицо руками. На белоснежной простыне увидела огромное темное пятно. Не нужно было включать свет, чтобы понять, что это кровь.
Карцинома грудной железы Т1 N0 М0.
Даже если ты порвала все бумаги, диагноз всплывает в памяти в самый неподходящий момент. Ты усиленно гонишь от себя эту мысль, но все равно знаешь, что это приговор.
Ты умрешь, как и Рита, и ты спрашиваешь себя: почему именно я?
И еще ты задаешь себе вопрос: почему только я?
— Как ты думаешь, что она сейчас делает?
— Кто? Аманда?
— Нет, оборотень! Ладно, хватит, Тутти, включи мозги! Ну что ты так корчишься от страха, тебе, наверное, стоит выйти из гостиной и… хватит, успокойся!
— А ты и вправду думаешь, что мы в опасности? Мне это кажется странным. А может быть, этому есть еще какое-нибудь объяснение?