– Ты расскажешь Кристофу? – спросил помрачневший Юбер.
Эмиль посмотрел на него, закусив нижнюю губу, на его лице промелькнуло смятение. Вера поняла, что он ничего не скажет начальнику уголовной полиции Парижа.
– А вдруг видео тебе прислали нарочно, Эмиль? – добавил Юбер. То, что племянник не собирается сдавать девушку, было очень неосторожным решением.
Эмиль молча кусал губу, зрачки его расширились.
– Что, если тебя хотят впутать в нехорошую историю? Сам посуди. Бывший разведчик, которого некуда деть, а убрать надо, его неуравновешенная дочь, ты – тоже не подарок, бельмо на глазу полиции. Не думал, что вас троих просто хотят замести и все? Не лезь в это.
– Я сам разберусь.
– Я всегда опасался, что тебе подсунут очень ловкую и коварную ловушку, Эмиль. Кажется, так и случилось.
– Не будь кликушей! Если бы это были те, «чьи имена нельзя называть», они бы взломали меня, а не тебя.
– Это уловка! Чтобы ты именно так и подумал.
– Я сам все решу, – отрезал Эмиль.
Глава 3
Влюбленный шпион
Эмиль поступил по-своему. Он строго-настрого запретил Юберу и Вере сообщать кому бы то ни было о взломе ноутбука и визите Аксель Редда в свое бюро.
Он рассудил так: если факт появления дочери Редда еще могли зафиксировать на камеры, то со взломом сложнее – все следы вредоносного ПО Эмиль удалил, заменив жесткий диск, чтобы нельзя было найти и следа проникновения.
На этом этапе игры с невидимым противником он мог вздохнуть спокойней. Эмиль не совершил ничего противозаконного, что было бы легко доказать в суде. А если пристанут – он лишь почистил дядин ноут и не смотрел это видео. Испанской полиции Эмиль выслал свой отчет, где честно описал все характеристики убийцы – в газетах его прозвали «Мадридский «Крик», окрестив преступление в Прадо «Мадридской резней бензопилой».
Тревожащейся Вере и надутому Юберу Эмиль пытался объяснить, что спецслужбы не стали бы копать под него, начиная так далеко, аж из Испании, и устраивать публичную резню в музее в другой стране. Ему виделось некое частное лицо за этим преступлением, причем водившее личное знакомство с Аксель Редда. Но Вера упрямо твердила, что слишком много совпадений: резню устроили именно в музее нарочно. Сестра Эмиля занималась преступлениями, связанными с предметами искусства, сам он часто брал дела с утерей картин, старинных книг и музыкальных инструментов. И нельзя забывать: Аска пришла к нему именно в тот самый злосчастный день, когда новостной ролик уже гулял по сети, а также и тот факт, что Эмиль учился когда-то у ее отца, осужденного за причинение вреда своему прямому начальству.
В ответ от шефа она получала целую тонну очень нелогичных убеждений, которые начинались фразой: «Между этими тремя событиями могут пролегать глубокие пропасти, мы не должны спешить с выводами – полетят невинные головы». Эмиль считал, что правильнее будет установить за Аской слежку, выяснить, чем она и ее отец занимаются, чего хотят, а уж затем втягивать власти.
В один из жарких июльских полдней Вера и Эмиль сидели в кафе «А Лакруа Патисье» в Латинском квартале, на набережной Монтебелло. На той стороне реки застыло полотно строительных лесов и заборов из профнастила, за ними прятался поврежденный при пожаре Нотр-Дам. Через проезжую часть, по которой сновал непрекращающийся поток машин, стоял ряд лавочек с сувенирами и картинами уличных художников. По тротуару толпами ходили люди. Ветерок шевелил сочно-зеленые, омытые летним дождем кроны лип.
Они выбрали кафе недалеко от лицея Фенелон, что заканчивала Аска, – оставался последний экзамен, назначенный на сегодня. Вокруг самого лицея было невозможно спрятаться: узкие улочки, полупустые кафе, двое детективов за столиком оказались бы слишком заметными. Девушка никуда не денется, пока не напишет предмет, поэтому Эмиль решил отойти на безопасное расстояние и ждать.
Вера слушала Эмиля, глядя на него с прищуром. Его было не узнать. Светлые джинсы, белая футболка с длинными рукавами, чтобы скрыть татуировки, белая бейсболка, козырьком назад, под которой он спрятал выкрашенные в угольно-черный волосы, Эмиль даже вынул пирсинг и выглядел, как ученик терминаля – последнего класса лицея.
Неужели Аске и вправду удалось его изменить?
Вера старалась над ним не подшучивать, но так и подмывало сказать «тили-тили-тесто»! Всю неделю он охотился с фотоаппаратом за девчонкой в юбке японской школьницы, снимал людей, с которыми она общалась, и места, куда она ходила. По вечерам они с Верой и Зоей отсматривали материал, и он долго мучил сестру, заставляя составлять психологические профили заснятых людей лишь по нескольким изображением.