Председатель горисполкома ничего такого не хотел, и даже успел испугаться, представив на секунду, как на глазах представителей областной комиссии рушится церковь. Так что решение почтальона Семыгина присматривать за церковью Поворотов посчитал благоразумным, выдал Аркадию Юрьевичу ключ от церковных ворот, и даже обещал подумать насчет прибавки в зарплате. Расстались они в уверенности, что каждый получил то, чего хотел.
Но на этом успехи историка Семыгина притормозились. До самой осени он обшаривал все уголки церкви, и расчищал завалы в подвалах, но так и не нашел свиток, о котором упоминал отец Сергий. Правда, обнаружил письмо за подписью архиерея Тобольской епархии, которое, судя по всему, пришло в ответ на прошения отца Сергия выделить средства на реставрацию храма Господнего. Архиерей писал, что на данный момент епархия весьма ограничена в средствах, и заверял иерея Сергия в том, что силою веры церковь Красного будет стоять и дальше, как она стояла до этого двести лет. Прочитав письмо, историк Семыгин отметил, что епархия в курсе возраста церкви, а следом с грустью подумал, что церковь их обречена, потому как в радиусе пары сотен километров вряд ли найдется хотя бы один православный, чья сила веры уберегла бы Храм Господен от разрушения.
О своем обещании за церковью присматривать, Аркадий Юрьевич не забыл, что смог сделал сам, а на работы, требовавших материальных затрат и профессиональных строителей составил список, и в конце августа бумагу эту положил Поворотову на стол. Председатель горисполкома одобрил проделанную работу почтальона Семыгина, со списком требуемого ремонта в церкви ознакомился, и спрятал его в нижний ящик стола, где до недавнего времени хранилось неотправленное письмо отца Сергия. Никаких ремонтов в церкви больше не проводились.
Пришли, наконец, выписанные историком Семыгиным книги, и из брошюры о мифах древних славян Аркадий Юрьевич почерпнул любопытную информацию, а именно: предки полагали, что землю окружает Киян — Мировой океан, в центре которого покоится священный камень Алатырь — «пуп земли». Камень этот лежит в самом центре мироздания у корней священного Мирового древа, которое древние славяне считали своеобразной осью, скрепляющей мир, — в ветвях Дерева живут Солнце, Месяц и звёзды, у корней — Змей. Дерево называют Ирий, то есть древо блаженной страны Ир. Сама же страна Ир покоится на дне моря, и именно там высшие силы решают судьбы людей.
Ознакомившись с этим преданием, историк Семыгин испытал недоумение. С одной стороны: миф — он и есть миф, что с него взять? С другой стороны уж больно какие-то тревожные открывались совпадения. Сам по себе образ Мирового древа выглядел слишком аллегорично — мировая ось, Месяц и звезды в ветвях, — все это куда ближе к поэзии, чем к истории, но то, что предки основали поселение и назвали его Ирий, в честь этого самого Мирового древа, вполне конкретно намекало на аномальность места, как географической точки. Очевидно, у предков была причина считать это место священным. А возможность существования аномальных зон историк Семыгин вполне допускал. Есть же Бермудский треугольник, или там гора Казыгурт в Казахстане с ее магнитными ненормальностями… Далее: Змей, в предании — момент еще более загадочный и даже пугающий, потому что этому образу на сто процентов соответствовал реально существующий… Черный Мао! Уж не потому ли Fluvius nigra, как называет его доктор Чех, выбрался из своих глубинных укрытий, что Мировое древо в опасности? Может, мы сами того не осознавая, слишком сильно расшатали Мировую ось, и теперь Черный Змей выбрался посмотреть, кто тревожит основы мироздания?.. А то и навести порядок, уничтожить угрозу, вернуть миру стабильность?..
«Все это слишком умозрительно», — одернул себя историк Семыгин и решил сконцентрировать внимание на чем-то более реалистичном, чем просто совпадение образов. А именно — на священном камне на имя Алатырь.
«Змей, Мировое дерево — на деле все это может оказаться чем угодно, размышлял Аркадий Юрьевич. — Камень же — всегда камень. И в мифах, и в преданиях, и в реальной жизни».
Но Алатырь отсутствовал. За все года, проведенные в ПГТ Красный, Аркадию Юрьевичу не попадался природный камень больше кулака размером. Конечно, специальных поисков Семыгин не устраивал, но полагал, что священный камень должен был иметь соответствующие размеры, иначе паломники его бы просто не заметили, а место не запомнили. На всякий случай историк Семыгин прочесал город, и даже побеседовал со старожилами, но никто никаких валунов не видел и не помнил. Камень раздражающе отсутствовал.
«Но это еще не значит, что камня не было в старину», — заключил историк Семыгин и отправился к председателю горисполкома, на этот раз предлагая себя в качестве бесплатного архивариуса. Поворотов, которому рабочих рук вечно не хватало, помощь охотно принял, и историк Семыгин получил доступ к документам двадцатитрехлетней давности, оставшихся еще от первых строителей.
4 сентября 1972 года Аркадий Юрьевич находился дома, сидел за столом в своем кабинете-балконе, и просматривал отобранные в конторе Поворотова бумаги. День клонился к вечеру и солнце, ядовито-оранжевое, вот-вот должно было скрыться за черно-зеленым частоколом лесистого горизонта. Аркадий Юрьевич окинул закат взглядом, отметив, что в сюрреалистичности цветовых оттенков местных закатов Красному нет равных, хоть по всей планете ищи, вернулся к изучению документов. Следующей бумагой оказался протокол взрывных работ строительного участка №8, датированный 12-ым мая 1949-го года. Из протокола следовало, что базальтовый валун оценочной массой в тридцать тон и формой, напоминающей куриное яйцо, удалось расколоть на девять крупных фрагментов, для чего потребовалось задействовать двадцать четыре точечных заряда. Осколки базальта передали строителям, а те в свою очередь использовали их, как компонент заводского фундамента.
— Был камень! — выдохнул Аркадий Юрьевич, одновременно открытию обрадовавшись и испугавшись. А в следующее мгновение он вдруг услышал, как по всему дому задрожали стекла.
Секунду спустя протяжный и низкий гул, словно стон раненного великана, с востока на запад прокатился над городом, и рассеялся где-то на западе, уткнувшись в хребет Урала. Аркадий Юрьевич выглянул в окно, прислушался, но ничего больше не происходило, и он поспешил вернуться к своей работе.
А на следующий день, 5-го сентября, с совершенно безоблачного неба, в тридцатиградусную жару, на ПГТ Красный посыпался снег. Этот снег не таял, на солнце искрился, а по структуре походил на тополиный пух.
В том же году, как только окончилась весенняя распутица, армия снова бросилась штурмовать стены таежной крепости. Вертолетное поле, что возле церкви, военные восстановили полностью, оградили ее колючей проволокой и поставили часовых. Теперь на ней дислоцировалась эскадрилья военных вертолетов. Винтокрылые гиганты летали часто, гул и вибрацию производили в больших количествах, от чего несчастная церквушка дрожала, словно пугалась соседству грозных машин.
Все лето армия прогрызала себе дорогу через тайгу в восточном направлении. Конечная точка их марша оставалась тайной, но население Красного к военным уже привыкло, и что делает армия в тайге мало кого интересовало. А директор завода Огрехин и председатель горисполкома Поворотов так и вовсе считали присутствие военных полезным, потому что те в больших количествах поставляли городу сосну, ель, а иногда и кедр.
К середине августа армия, судя по спаду активности вертолетной эскадрильи и резкому уменьшения поставок городу леса, вышла на заданную точку. 1-го сентября председателя горисполкома посетил капитан Червякин, и снабдил его инструкциями, которые предписывали действия граждан на «случай выявления неизвестных ранее природных катаклизмов». Помимо прочего в документе были такие строки:
«При выявлении факта неизвестного ранее природного катаклизма, необходимо отойти от окон (если гражданин/гражданка находится поблизости от них), так как разбившиеся стекло может поранить. Оставаться в помещении также небезопасно, так как в случае ветхости перекрытий здания, может случиться обвал стен. Находясь на улице, необходимо найти естественное укрытие (например, канава) и укрыться в нем, т. е. лечь на живот, закрыть руками голову и закрыть глаза. Во избежание нарушения функциональности глаз, смотреть на природный катаклизм не рекомендуется…»