— Надеюсь, вы говорите не из обычной вежливости?
— Я всегда говорю то, что думаю.
— И, всё же… Я хотел бы сделать вам что-то приятное.
— Вы уже сделали.
— Если вы имеете в виду этот вечер…
— Я имею в виду не только этот вечер.
— А что ещё?
— Вы прислали цветы.
Разговаривая с ним, Милена не заметила, как прошло около получаса. Исполнив последний романс, Морозовы ненадолго вернулись за столик и вскоре вместе с ней собрались домой — официальная часть вечера была закончена. Попрощавшись с членами клуба, они покинули базу отдыха и уехали домой.
— Ну, как тебе наш концерт? — по дороге Морозов привычно обернулся с переднего сиденья.
— Замечательно!.. Вы такие талантливые, ребята!.. — говоря эти слова, Милена слегка смутилась. Ей, действительно, очень понравилось, как Наташа пела… Первые два романса она слушала, затаив дыхание… Но вот потом… Потом — она уже ничего не помнила. Поистине магический взгляд Прохорова и его завораживающий, негромкий голос совершенно отвлекли её внимание… Она не помнила больше ничего… Только его взгляд и его голос.
…На следующий день, вернувшись со съёмок, все разбрелись по своим номерам — отдыхать перед вечерней «программой», в которую входили длительная прогулка по городской набережной, посещение кафе, где подавали любимые Валеркины пирожные, непринуждённые разговоры и созерцание ночного южного неба.
Дневная жара навевала сон… Постояв под прохладным душем, Милена легла на кровать и незаметно уснула.
…Автомобиль, который ей приснился, был похож на Женькин… Сидя на заднем сиденье, она не видела лица водителя, но почему-то знала, что это — он… Они ехали по улицам какого-то незнакомого города, в потоке других машин. Их было так много, что они не успевали проехать на зелёный свет, собираясь в огромную очередь…
«Зачем ты поворачиваешь назад?»
«Ты же видишь — вперёд не пробиться…»
«Я не хочу назад!»
«Другого пути нет…»
«Есть! Нужно лишь немного подождать…»
«Это долго… Я знаю короткий путь…»
«Я хочу ехать только вперёд!»
«Мы и едем вперёд…»
«Но ты повернул назад!»
«Это только кажется, что назад. Когда мы повернём, мы снова будем ехать вперёд…»
«Я не хочу так. Я выхожу…»
…Она, действительно, вышла… Автомобили сновали туда-сюда, не давая ей ни малейшего шанса перейти дорогу…
«Садитесь!» — незнакомый водитель проезжавшего мимо авто притормозил и открыл перед ней дверь.
«А почему бы и нет? — пронеслось у неё в голове, — Всё равно нужно ехать… Какая разница — с кем?..»
Проснувшись оттого, что кто-то стучит в дверь, она тут же встала и, поправив перед зеркалом волосы, торопливо повернула ключ в замке.
— Добрый день! — Прохоров, одетый совершенно в «неофициальный костюм», состоящий из белых летних брюк и цветной рубашки, улыбаясь, стоял в дверях.
— Вы?! — от неожиданности Милена чуть не потеряла дар речи.
— Всё-таки я решил вас отблагодарить, — он развёл руками, — как вы смотрите на морскую прогулку?
— Морскую прогулку?.. — она как будто не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Ну, да. На моей личной яхте…
— Я даже не знаю… — растерянно теребя ворот лёгкого халатика, Милена на несколько секунд замолчала, но потом подняла на него свои большие карие глаза, — Хотя…
Глава 43
Со дня встречи со священником прошла уже почти неделя, а Журавлёв всё ещё находился под впечатлением. Вроде бы ничего особенного в тот вечер не произошло: ну, подвёз отца Александра с его «матушкой» к роддому, потом его одного — домой… Ну, поговорили по дороге… Обычное, ни к чему не обязывающее знакомство. Скорее, вынужденное знакомство, повлекшее за собой его, Женькино опоздание к рейсу, которым улетала Милена. По сути, у него должно было сложиться неприятие к этой ситуации… Ленку не проводил, разговора, о котором он мечтал, не состоялось… Она теперь даже не отвечает на его звонки — после его нескольких попыток поговорить по телефону, просто не снимает трубку.
И, всё же, странное чувство, оставшееся в его душе после того вечера, не покидало. В мыслях Женька снова и снова возвращался к этой встрече со священником, всё больше приходя к убеждению, что встреча эта не была случайной.
После самого первого, неудачного разговора с Миленой он тут же кинулся собираться, чтобы лететь за ней, но грустный взгляд Алёнки охладил его порыв. Узнав о том, что папа хочет куда-то уехать, та сначала просто сидела, потупившись, но потом вдруг часто-часто заморгала… Женька присел перед ней на корточки и долго и безуспешно вытирал слёзки, прозрачным ручейком вытекающие из светло-карих глаз.
«Я не хочу, чтобы ты уезжал…» — горестно наморщив тёмные бровки, девочка говорила тихо и печально.
«Мне очень нужно, правда…»
«Прямо сейчас?..»
«Нет… завтра… — глядя, как дрожат её губки, он не смог сказать «да», — Но я ненадолго… Честное слово! Слетаю к Милене, а потом мы вместе вернёмся… может быть».
«Правда, ненадолго?»
«Правда».
«Ну, ладно, — вздохнув, уже спокойнее ответила Алёнка, — если ненадолго, то ладно».
Уехал он и правда, ненадолго. На следующий день, примчавшись в аэропорт и узнав, к своему искреннему удивлению, что билетов до Адлера нет ни на сегодня, ни на ближайшую неделю, Журавлёв снова подхватил сумку и обречённо отправился на стоянку такси.
«Ты чё, Жека?! Первый раз, что ли? — Говоров, которому он тут же позвонил, захихикал в трубку, — Через неделю — первое сентября, все рейсы перегружены… ну, и что, что на юг… Говорю тебе — все перегружены… Так что вали домой, распрягай коней… Если хочешь, приезжай ко мне, Ирка в ночь, вискарь выдыхается…»
Вискаря не хотелось. Совсем не хотелось. После прошлого запоя прошло ещё не очень много времени, и из памяти и крови ещё не окончательно исчезли следы алкогольного дурмана. Тем более, на родительской даче ждала Алёнка… Вспомнив о дочери, Журавлёв невольно улыбнулся. Вот единственный на свете человечек, ради которого можно и нужно жить… И, даже если Кира в конце концов заберёт её к себе… всё равно, он всегда будет знать, что где-то есть девочка — его плоть от плоти, кровь от крови…
«Вот видишь, как я быстро вернулся», — подхватив на руки бросившуюся к нему дочь, Женька буквально ощутил, как в груди разливается что-то тёплое и щемящее…
«Ты больше не уедешь?» — обхватив отца за шею своими нежными ручками, Алёнка смотрела на него с такой неподдельной радостью, что Журавлёв неожиданно почувствовал облегчение от того, что ему так и не удалось улететь.
«Не-а! — он весело замотал головой, — Завтра поедем с тобой в город. Пойдём, куда захочешь».
«Я хочу… я хочу туда… в твою студию!»
«Там пока никого нет».
«И тебе туда нельзя?»
«Почему? Можно. Просто там никого нет, ну, разве что рабочие, которые ремонт заканчивают».
«Ну, папа…»
«Ты так хочешь туда?»
«Да!»
«Ну, хорошо. Завтра заедем, посмотрим, что там делается. А сегодня будем загорать!»
Вечером того же дня он с интересом разглядывал старый отцовский «жигуль», навечно припаркованный к забору дачи. Машина стояла на приколе уже около трёх лет — взяв автокредит, Владимир Сергеевич теперь с удовольствием разъезжал на новеньком, бюджетного варианта «шевроле», без конца козыряя перед младшим сыном, который, по его мнению, «сделал пальцы веером», купив себе «бэушный» и далеко не дешёвый «ровер». Продать старую машину не удалось — упёртый до невозможности отец не соглашался отдавать за бесценок своего старого «железного коня», а стоимость, в которую он его оценил, не соглашался давать ни один покупатель. Впрочем, покупателей было не так уж и много, и, поразмыслив, Владимир Сергеевич перетащил «жигулёнка» на дачу — ржаветь, но зато на глазах у хозяина.