— А как теперь? Вдруг, он и вправду, груб с ребёнком?
— Ну, это узнать пара пустяков. Личная беседа — и все дела.
— И ты вот так, сразу всё поймёшь?.. Только из одной беседы?..
— Пойму, — кивнул Журавлёв, — человека можно определить сразу, во всяком случае, у меня чутьё звериное.
— А я тебя не знала таким… — ей вдруг захотелось запустить пальцы в его длинные волосы, приласкать, и, с трудом справляясь с этим желанием, Милена лишь улыбнулась.
— Мальчик-сюрприз, да? — он уже более весело посмотрел на неё.
— Любимый мальчик… — она всё же не удержалась и проехалась ладонью по его голове, — Самый любимый на свете…
На следующее утро, вместе с Миленой и Алёнкой Журавлёв приехал в «Творческую деревню». Впервые попав в студию, девочка с интересом осматривалась, собственно, как и Милена — за все эти месяцы она была здесь лишь во второй раз.
— Вы тут погуляйте, сходите на второй этаж, посмотрите, как шоу-балет репетирует, — Женька рукой махнул в сторону лестницы, — а я в аппаратной буду, если что.
— А что ты там будешь делать? — девочка прильнула к отцу, обняв его за пояс, — Папа, ну, что?
— Мы новую песню репетируем. Я сейчас со своей партией работаю.
— А ты не говорил, что у вас новая песня, — лукаво улыбнулась Милена, — что за секреты?
— Никаких секретов, просто не успел…
— Ты плисла-а-а-а-а!.. — войдя в открывшуюся дверь вместе с Димой, Валерка со всех ног бросился к своей няне.
— Да, я пришла, — подхватив малыша, Милена ласково прижала его к себе, потом посмотрела на Морозова, — здравствуй, Дима!
— Здрасьте! — радостно кивнув ей в ответ, тот подал руку Журавлёву, — И вы семейством?
— Ну, да, — усмехнулся тот и положил руку на плечо Алёнке, — знакомься, это Елена Евгеньевна, а это — Дядя Дима.
Глядя, как взрослые здороваются и знакомятся, Валерка растерянно хлопал своими синими-пресиними глазёнками, в ожидании, что его тоже представят. Но, обменявшись приветствиями с девочкой, папа, кажется, про него совсем забыл.
— Ты чего, Валерик? — заметив, как жалобно сморщилась его мордашка, Милена присела возле ребёнка, — Что случилось?
— А я?.. — глядя на отца полными слёз глазами, как-то по-сиротски спросил Валерка, — Познакомиться-а-а-а…
— Так знакомься, — пряча улыбку, ответил Дима, — ты же мужчина, должен сам познакомиться!
— А я… а я… — шмыгая носом, Валерик перевёл взгляд на девочку, — А я — Валела Молозов! А тебя как зовут?
— А я — Алёна, — улыбнулась та и показала рукой на Журавлёва, — а это — мой папа.
— Папа?.. — малыш непонимающе уставился на Журавлёва, но потом решительно подошёл к Диме и схватился за его руку, — А это — мой папа, и он здесь главный!
— Так, — Дима шутливо нахмурился и положил ладонь на белую макушку сына, — ещё раз услышу про главного, тебя с собой не возьму. Понятно?
— Да! — Валерка охотно кивнул и снова посмотрел на Алёнку, — Он не главный, он — музыкант и композитол, и плодюсел, и дилектол!
— А где ваша мама? — рассмеявшись вместе во всеми, Милена посмотрела на Морозова, — Я вчера даже не позвонила, не узнала, как она себя чувствует.
— Наташа дома, с Аней, — ответил Дима, — завтра вечером летим в Сочи, решили, что нужно подлечиться, а заодно дать бабушке с дедушкой небольшую передышку. А Валерку я взял с собой, чтобы ей полегче было.
— Ой, и я как нарочно, занята, — Милена с сожалением покачала головой, — а то посидела бы с детьми.
— Нет-нет! Наташке уже совсем хорошо, это я для профилактики её оставил. А этому ребёнку пора привыкать к артистической жизни… — Дима снова потрепал Валеркины белые волосы, — Он себе место в «Ночном патруле» уже забил!
— А мне папа написал песню! — переводя взгляд с одного взрослого на другого, похвастался Валерик, — Я буду её петь на конкулсе!
— Что за конкурс? — Женька устроился за синтезатором и взял в руки нотную тетрадь.
— Юных вокалистов, — ответил Морозов, — проводит центр детского творчества. Наташка откуда-то узнала, давай, говорит, Валерку выставим в самой младшей группе. А он только услышал — и давай мне в уши звонить, «папа, хочу на конкулс»!
— Папа, я хочу на конкулс! — повторил за отцом Валерка, — Когда будет конкулс?
— Осенью, успокойся уже. Ты участвуешь.
— А ты? — Женька посмотрел на дочь, — Хочешь участвовать в конкурсе?
— Не знаю, — девочка смущённо пожала плечами, но потом подняла на отца огромные светло-карие глаза, — хочу…
— Ну, значит, на этой неделе попробуем твой вокал.
— А чего на неделе? — Дима удивлённо приподнял брови, — Прямо сейчас и попробуем. Идём в репетиционную?
— Да!.. — казалось, Алёнка совсем не ожидала такого поворота событий и, всё ещё не веря своему счастью, снова посмотрела на Журавлёва, — А можно?..
— Ну, раз Дима говорит, значит, можно, — улыбнулся Женька, — идём!
Идя следом за всей компанией, Милена едва сдерживала смех, глядя, как Валерка, засунув в карманы шортиков ручонки, с «деловым» видом старается идти в ногу с отцом, то и дело подстраиваясь под его шаг.
— Сначала — ласпевка! — повернувшись всем корпусом к Алёнке, малыш строго дирижировал указательным пальчиком.
— Видишь, какой у тебя педагог по вокалу, — обращаясь к дочери, рассмеялся Женька, — первое место считай обеспечено…
— Я вот сейчас этому педагогу… — Дима деланно нахмурил брови и посмотрел на сына, — Не ласпевка, а р-р-распевка… Забыл, как мы с тобой договаривались?
— Р-р-р-ас-пев-ка! — повторил малыш, старательно выговаривая трудную букву.
— Может ведь, а ленится. Пока не научишься выговаривать «Ночной патруль», в группу я тебя не возьму, — включив аппаратуру, Дима бросил смеющийся взгляд на сына, — Договорились?
— Догово-р-р-р-и-лись! — прорычал тот под улыбки взрослых, — Папа, я умею! Плавда!
Проба вокала прошла более чем удачно — у Алёнки оказался довольно сильный голосок и абсолютный музыкальный слух.
— Ну, вот, будешь приходить к нам и заниматься, — улыбнулся девочке Морозов, — песню мы подберём, на конкурс заявим от нашей творческой деревни.
— А с кем я буду заниматься? — Алёнка перевела взгляд с него на отца.
— У нас есть педагог по вокалу, — ответил Дима, — договоритесь по времени, и милости просим.
— Ну, что, хочешь научиться петь? — Женька улыбнулся дочери, — Не только для конкурса, конечно, а вообще.
— Хочу! — та радостно закивала, — Очень хочу!
— Ну, вот и договорились.
Остаток дня прошёл не менее удачно и весело — после того, как Журавлёв освободился, они втроём посетили кафе, детскую развлекательную площадку, походили по магазинам, и, как всегда, Алёнка не осталась без подарков…
Ближе к вечеру, вернувшись ненадолго домой, Женька заметил, что девочка резко погрустнела. На все расспросы она старательно отвечала, что «всё нормально», но смена настроения была настолько явной, что Милена, догадавшись в чём дело, увела Журавлёва на кухню.
— Мне кажется, она не хочет возвращаться домой, — тихо, чтобы не услышала Алёнка, сказала она Журавлёву.
— Я знаю, — ответил он, — у неё так каждый раз…
— Может, пусть останется у нас на ночь? Мать всё равно приедет уставшая… А завтра ты её отвезёшь.
— Не, — он покачал отрицательно головой, — она сейчас весь мозг выест. Будет звонить и требовать, чтобы я привёз ребёнка. Мы поедем к поезду, заодно и на этого самого Мишу посмотрю.
Поздно вечером, приехав на железнодорожный вокзал к приходу поезда, на котором должна была вернуться Кира, Женька вместе с Алёнкой и Миленой прошёлся по перрону.
— Вон он, папа… Во-о-о-н, видишь? В красной футболке… — Алёнка показала рукой на мужчину среднего роста, лет тридцати пяти, в очках, который в свете фонарей стоял на платформе, — Это дядя Миша.