- А они прочно прикреплены? - с любопытством поинтересовалась я, исключительно для того, чтобы избавиться от возникшей в голове картинки, где я в каком-то сером рубище и кандалах стою, прикованная к этому самому кольцу.
- Даже не сомневайся, - уверенно кивнул Маркус и добавил, - я как-то попробовал выдернуть в своём... ночном состоянии…
- И как? - мне действительно было интересно. Ночью у меня сложилось впечатление, что для монстра невозможного, мягко говоря, мало.
- Не получилось, - с чувством непонятной гордости сказал Маркус и любовно погладил здоровенную круглую железяку.
Мы пошли дальше, и вскоре коридор плавно перешёл в достаточно крутую лестницу, спускающуюся куда-то вниз, туда, откуда отчётливо тянуло сыростью, холодом и тленом. Маркус вопросительно посмотрел на меня, словно уточняя, точно ли я хочу туда идти, но я упрямо нахмурилась и кивнула.
Лестница спускалась небольшими пролётами, каждый из которых заканчивался небольшой площадкой, от которой в стороны уходили коридоры, тонущие в непроглядном мраке.
- А почему здесь так тихо? - спросила я, и мой шёпот в окружающей тишине показался отвратительно громким.
- Во-первых, тут почти никого нет, - обстоятельно начал просвещать меня жених, - а во-вторых, тут очень толстые стены.
- Как ты думаешь, - стараясь не прикасаться к ледяным каменным стенам, спросила я, - в каком конкретно месте нам стоит искать Флавиуса?
- Это ты меня спрашиваешь? - возмутился Маркус и недовольно добавил. - Это была твоя идея — искать его в подвале. Вот и руководи.
- Хорошо, - так же сердито прошипела в ответ я, - тогда рассказывай: какие помещения здесь есть?
- В подвале? - зачем-то уточнил Маркус.
- Естественно, - рассердилась я и даже ударила его кулачком по спине. Но так, слегка, а то обидится, оставит меня здесь и буду плутать, пока не помру.
- Не дерись, - демонстративно потирая совсем не то место, куда я стукнула, жалобно проскрипел жених, - а то не расскажу.
- Слушай, это мы, между прочим, из-за тебя здесь мёрзнем! - решила я высказать претензии.
- Да?! - изумился Маркус и даже перестал изображать смертельно раненого.
- Конечно, - я была сама логичность и рассудительность, - это же твой личный аристократический скелет, о благополучии которого ты до сих пор не удосужился побеспокоиться.
- Ну, если смотреть на вопрос с этой позиции, - Маркус почесал в затылке, - то тогда, конечно, да, из-за меня. Итак, преимущественно здесь камеры для преступников. Их девяносто восемь.
- Сколько? - я вытаращилась на жениха. - А зачем так много?
- Разве это много? - в свою очередь удивился Маркус. - В королевских темницах их, например, триста.
- А почему девяносто восемь, а не сто? - спросила я, подумав.
- Потому что ещё два помещения заняты архивом и пыточной. Пойдём? - и лорд старший дознаватель любезно посторонился.
- В пыточную? - дрогнувшим голосом спросила я, не торопясь вкладывать ладошку в протянутую руку.
- Нет, если хочешь, можем и туда, - не стал спорить Маркус, - хотя вряд ли этот Флавиус выбрал для проживания столь экзотическое место. А если таки выбрал, то скажи на милость, зачем мне персональный скелет с такими странными наклонностями? Пусть и дальше тут остаётся.
- Давай лучше посмотрим в архиве, - не стала спорить я, понимая, что вот в пыточную я точно не хочу, от слова совсем, - там, наверное, уютно…
- Ты думаешь? - в голосе Маркуса было столько сомнения, что я и сама задумалась. - Мне кажется, там как угодно, но не уютно. Хотя кто его, этот скелет, знает... А если там нету?
- Тогда будем проверять по очереди все пустующие камеры, - мужественно сказала я, - где-нибудь он наверняка отыщется.
- Все девяносто восемь? - в голосе жениха послышалась откровенная паника. - Тиль, а может, не все сразу?
- Как ты меня назвал? - спросила я, застыв на месте.
- Тиль... - ответил Маркус, обеспокоенно посмотрев на меня, - что-то не так? Просто мне кажется, что тебе очень подходит такое сокращение... Нельзя, да?
- Так называла меня только мама, - очень тихо ответила я, почувствовав, как привычно подступили слёзы, - даже папа звал Тильдой, а мама — ласково... Тиль...
Маркус помолчал, потом подошёл и осторожно обнял, и в этом объятии не было ничего от страсти или желания: это был просто дружеский жест, искреннее стремление поддержать и успокоить. Я почему-то сразу это почувствовала и с благодарностью прислонилась к жениху, закрыв глаза и выравнивая дыхание. Через пару минут я несколько раз глубоко вздохнула, вытерла всё же выступившую слезинку и негромко сказала:
- Можешь называть меня так... но только наедине: не хочу, чтобы кто-нибудь услышал и тоже стал так делать. Не будешь же всем объяснять...