— Ольга, ну и как скоро ты сменишь фамилию с Ужицкой на Стрельникову? — с таким доброжелательным лицом, что хотелось в него плюнуть, обратилась ко мне Светлана Алексеевна, главная кобра в этом серпентарии.
— Да меня пока своя фамилия вполне устраивает, — вернула я ей улыбочку. — Мне нужен «Монстр».
— Если бы Герман женился на всех, с кем спит, у него был бы гарем, — встряла в разговор силиконовая блондинка, кивком головы указывая мне на допотопный компьютер, музейной редкостью возвышающийся в углу.
— Иришка, не будь такой злой, — с ласковым укором пожурила ее Светлана Алексеевна, с жадностью наблюдая за моей реакцией.
— А это она от зависти, что ее в гарем не берут, — не удержалась я, направляясь к «Монстру».
Не оправдываться же мне перед этими гадюками? Все равно, даже если я расскажу правду, никто не поверит.
— Лучше быть единственной, чем одной из многих, — фыркнула блондинка и деликатно поправила грудь. — Я познакомилась с парнем, и в субботу мы летим в Прагу. Твой Масик же, кроме шоколадки, ни на что не расщедрится.
Упс! Я чуть не выронила флешку, услышав ее слова. Генрих совсем с дуба упал? Тащить вот ЭТО на свадьбу родителей? Что у брата в белокурой башке? Да и вообще, как можно влюбиться в сплошной силикон?
— А почему компьютер называется «Монстр»? — спросила я, чтобы сменить тему, а то Светлана Алексеевна уже рот открыла, готовясь задать очередной вопрос.
— Потому что он стар, как этот мир, в нем нет выхода в интернет, и он гудит, как издыхающий динозавр.
— А откуда вы знаете, что динозавры гудели?
Иришка закатила глаза и отошла к шкафам.
— На нем распечатывают особенно важные документы, — пояснила мне одна из девушек, не принимающая участия в разговоре, но с алчным интересом ожидающая скандала. — А ты правда встречаешься с Германом Андреевичем?
— Нет, я просто подрабатываю его водителем.
— А…
Мне явно не поверили, потому что когда я закрывала дверь гадюшника, говорить начали все одновременно, и ясно было, какая тема на ближайшие пару дней будет самой популярной.
В офисе я подшила документы в папку и положила на стол Стрельникову. Самого его не было, поэтому я спокойно занялась почтой, а когда закончила, взгляд упал на конверт. Черт, я про него и забыла.
Вскрыла и вытряхнула содержимое на стол.
Три фотографии и записка…
Часть 16
«Милая Ольга Романовна, как вы считаете, обрадуется ли ваш отец публикации этих снимков? Фотографии первых трех страниц проекта договора с Мендельсом помогут нам забыть об этом недоразумении». И адрес в «Телеграмме», куда сбросить фотки.
Они меня за тупую наивную блондинку держат? С фотографий на меня смотрели Стрельников без рубашки с полуспущенными штанами и я. Я хорошо получилась. Прям вся такая страстная и трепетная лань. Причем синяки и ссадины на теле Германа оказались заретушированы, и, судя по фото, у нас была прелюдия. Прямо на фоне рабочего стола… В кабинете главного юриста корпорации, чье имя до сих пор ни разу не мелькало в светской хронике. Как и имя моего отца. Максимум, что он позволял, это фотографии на благотворительных мероприятиях и встречах в правительстве. Да уж… папа рад не будет, однозначно. Да он будет в бешенстве! Репутация — это то, за чем он следит с маниакальной одержимостью. И все мои объяснения папочка размажет одной лишь фразой: «Почему ты не отправила его в медпункт?» Который, кстати, в фирме оснащен по последнему слову техники и даже имеет свой рентген-кабинет.
Я аккуратно сложила фото в конверт и решительно направилась в кабинет шефа. Итак, судя по ракурсу, снимки сделаны из угла и сверх. Я задрала голову в поисках скрытой камеры, затем целенаправленно обыскала весь кабинет. Действовала, как детектив из американских боевиков. Даже в цветочном горшке поковырялась! И ничего не нашла!
И тогда я позвонила единственному человеку, кому могла довериться, папиному телохранителю и друг Семену. Причем в лучших традициях шпионских боевиков — с автомата в фойе. Всегда удивлялась, зачем в современных офисах телефон-автомат? А сегодня прониклась моментом и обрадовалась предусмотрительности дизайнеров и проектировщиков.
— Привет, Семен!
— Привет, малышка. Что стряслось?
— Ну… меня пытаются шантажировать! Вот!
Он внимательно меня выслушал, а потом сказал то, о чем я и сама думала:
— Через полчаса расскажи об этом Стрельникову. Но не раньше! И веди себя, как ни в чем не бывало. Ты же у нас актриса.
Я почувствовала, как он улыбается по ту сторон телефона. Ну да… когда мне было двенадцать, я закатила отцу истерику, что хочу сниматься в кино. И так я достала своего спокойного папулю, что он куда-то позвонил, и меня пригласили на просмотр. Пробовалась я на роль мертвой девочки. Часовой грим, потом полная обездвиженность и три предложения мычащим голосом полуразложившегося зомби… Это было фиаско! Полный провал! Мало того, что меня, оказывается, камера не любит, так я еще и текст постоянно забывала! В общем, на пятнадцатом дубле я поняла, что никогда не буду актрисой! Не хочу! Потом, лет через пять, я заподозрила, что папа договорился, и меня специально прогнали через все круги ада, но быть звездой мне перехотелось. Зато все до сих пор мне это вспоминают!
— Хорошо, — буркнула я в трубку.
— И ничего не предпринимай сама!
— Да поняла я, поняла! Не дура же!
— Вот и умничка.
Ну почему Семен вечно разговаривает со мной, как с маленькой девочкой? С Генри у них нормальные мужские отношения, а со мной — как с неразумным ребенком.
Через полчаса Стрельников не появился, лишь позвонил и сказал, какие изменения внести в расписание и какие встречи отменить.
— До завтра можешь быть свободна. Завтра едем с утра в пригород на один из наших объектов, заеду за тобой в семь. Постарайся не опаздывать, Ужицкая! — рявкнул он на прощание и дал отбой.
Ну вот и поговорили. Эх, а я рассчитывала, что шеф станет ко мне более… каким? Мягким, заботливым, нежным, внимательным? Э… Ольга, ты что, влюбилась? Ну и дура!
Я закончила работ и направилась к машине. Все, хватит приключений на сегодняшний день! Домой и спать!
Села за руль и тут раздался звонок Генриха. О, милый братец, ты-то мне и нужен!
— Привет, малая! Слушай, я тут пироженок купил и стою у твоей двери. Ты когда дома будешь? Хочу пошептаться о своем, о мальчиковом.
— Как соблазнить силиконовую Иришку? Генри, ты очумел приглашать ее в Прагу?
Я вырулила со стоянки и поехала в сторону дома. Милая моя маленькая машинка, такая маневренная, такая утотная, совсем не похожая на монстра Стрельникова. Хотя… грустно, что рядом не сидит шеф, и его руки не касаются моих на рычаге передач, и никто не смотрит внимательно и спокойно… Черт! Что там братец лопочет?
— … какая Иришка? Я буду один, и именно об этом хотел с тобой поговорить! В общем, я захожу!
— Чайник поставь! Скоро буду!
У нас с Генрихом были ключи от квартир друг друга. Так, на всякий случай, но ни он, ни я не заходили в гости, не предупредив. Личное пространство — это святое!
Часть 17
Пока я добралась до квартиры, братец успел приготовить ужин: разогреть пицц и заварить чай.
— Рассказывай!
Я энергично вытирала полотенцем мокрые волосы. Какое счастье наконец забраться в душ и переодеться в халат.
— Ты спишь со Стрельниковым? — вместо этого хмуро спросил Генрих.
Он сидел за столом с чашкой в руке, но чай не пил, просто грел ладони о теплые бока.
— Все знают, что юристы, пилоты и налоговые инспекторы генетически лишены способности любить,
— процитировала я.
— Сама придумала?
— Нет, Лукьяненко.
— Я с ним не знаком.
Я фыркнула и, положив в тарелку кусок пиццы, забралась на диванчик с ногами. Видел бы меня сейчас Стрельников, его бы точно инфаркт прихватил. Разномастные чашки: у меня — темно-зеленая с эльфом, у Германа — синяя в белых мишках и с надписью «Я милый и толстый», разнокалиберные тарелки, пицца прямо в коробке с оторванной крышкой. Крышка лежит тут же рядом, на нее брат выложил бутерброды с сыром. Да и сами мы явно не соответствуем представлениям моего босса о приличном виде. Я в шелковом легкомысленном халате, Генри с голым торсом и в моих спортивных штанах. Я хихикнула, представив Стрельникова обнаженным по пояс за кухонным столом, сервированным в традициях Версальского дворца.
— Так что у тебя с Германом?
— М-м-м-м… — я закатила глаза и томно вздохнула. — Такой мужчина! Жду со дня на день, что он мне предложение сделает.
Генрих посмотрел на меня скептически, и я гордо выпятила грудь. Так я тебе и призналась, что у меня с шефом. Ищи дуру!
— Сегодня мы провели вместе ночь, — таинственным шепотом сообщила я. — Незабываемую!
— Значит, Ирина была права, — все же поверил брат.
— Эта силиконовая блондинка? — пренебрежительно скривилась я. — Вот уж не думала, что тебе нравятся такие девицы. Как ты с ней собираешься летать самолетами? Говорят, что иногда импланты взрываются! Представляешь, летите вы над Атлантикой и вдруг бух-бах! И вместо красивой груди — обвислый мешочек.
Генрих вылупился на меня со священным ужасом.
— Гонишь!
— Сам загугли! — Я гордо огладила себя по груди. — Умные мужчины любят натуральное, оно надежнее!
— Какое счастье, что у меня другие предпочтения, — брат откусил кусок пиццы и на некоторое время замолчал, а потом продолжил: — И фаще, я ш ней не вштрешаюсь.
— А она сказала, что летит с тобой в Прагу! — обличительно выпалила я.
Генрих судорожно проглотил застрявший поперек горла кусок пиццы и запил его чаем.
— Соврала! — не моргнув, выпалил он. — Я, собственно, именно поэтому к тебе и пришел. Горе у меня, Олька, беда, огорчение.
Последние слова он произнес таким тоном, что я поняла: проблема есть и шутки закончились.
— Я такой идиот!
— Пф… тоже мне новость! Я это с трех лет знаю.
— Я идиот, потому что влюбился.
Упс! Я даже подавилась и долго кашляла, задрав вверх левую руку.