— Кушайте, пожалуйста. До тех пор, пока вы не поедите, никаких разговоров о делах.
Я покраснела, но повиновалась. Салат оказался замечательным.
— Вы часто сами готовите? — спросила я Юлю.
— Нет, у меня в основном Ромул на кухонном поприще подвизается, — улыбнулась Юля. — Я если что и умею толково готовить, так это яблочный пирог. Кстати, я его сегодня испекла. После наших дел я вас обязательно им угощу.
Я расправилась с салатом, молясь о том, чтобы у меня больше не было тошноты. Потом допила кофе. Юля сложила грязную посуду на поднос и вынесла его на кухню. Я слышала, как она разговаривает там с Ромулом. Кажется, на испанском.
Наконец Юля вернулась, похлопала меня ободряюще по плечу и сказала:
— Кажется, я уже знаю, откуда проистекает ваша боязнь насекомых.
Она взяла фолиант, который до этого достала из шкафа, и показала мне его переплет с названием. Оно было на латыни. Юля перевела:
— «Порча: способы наведения и снятия». Посмотрим, есть ли здесь ваш случай.
— Вы считаете, что на меня навели порчу? — спросила я.
— Я практически уверена в этом. Конечно, есть такое заболевание — инсектофобия, но ваш случай — с галлюцинациями — говорит об ином. Ага, вот!
— Что?
— Послушайте-ка сей пассаж: «Младшая ведьма обратилась к старшей и рекла: «Почтенная мать, изреки, есть ли еще какие виды порчи, редкостной и наводимой лишь сильными ведьмами». И отвещала старшая ведьма: «Есть порча, которую распознать как наведенную трудно. Порча эта есть порождение в человеке страха перед насекомыми, летающими, ползающими и прочими. Человек, порченный этою порчею, страшится выйти из дому, ибо ему мерещатся всюду насекомые, готовые его ужалить, такие, как осы, пчелы и слепни. Но скоро и в самом доме своем он не находит покою, ибо всюду мерещатся ему поганые насекомые, и всякий шорох он принимает за шорох лапок насекомого.
Если не вмешаться вовремя и не снять с человека порчу сию, то человек погибнуть может от двух зол: или самоубийства, или разрыва сердца от страха». И младшая ведьма сказала: «Страшно дело сие, ибо порождает в человеке всеобъемлющий ужас. Но скажи, почтенная мать, возможно ли снять сию жестокую порчу, или так и гибнуть человеку?» На это отвещала старшая ведьма: «Не было б возможности отвести сию порчу, не стала б я и говорить о сем. Слушай, дитя, и вникай в слова мои, как таковая порча снимается. Надо взять в ближайшее полнолуние заячью лапку от белого зайца, намочить ее в свежем козьем молоке от козы, на которую еще не прыгал козел, добавить нутряного барсучьего жира, крови черной кошки, убитой через повешение на трехсотлетней липе либо клене, и, окунув в эту смесь заячью лапку, протирать все тело порченого человека. Волосы же порченому следует остричь во всех местах и особо густо там мазать. Так продолжать до следующего полнолуния, и тогда несчастный либо умрет, либо исцелится». И сказала младшая ведьма: «Велико дело сие». И рекла старшая ведьма: «А чего же ты хотела, несчастная?»
Юля перестала читать и мрачно положила книгу на стол. Я поняла это как худой знак и тихо заплакала. Как может Юля мне помочь, если требуется в снятии порчи столько ингредиентов?! Да еще надо обриться везде наголо плюс терпеливо в течение нескольких недель мазаться этой дрянью! Нет, на это я пойти не могу!
— Ника, не унывайте! — сурово повелела мне Юля. — Прекратите реветь! У меня и не было особой надежды, что эта книга нам поможет.
— Ну вот, — всхлипнула я. — Никто, даже вы не сможете мне помочь.
— Я бы не стала утверждать так голословно, — опять же суровым тоном произнесла Юля. — Мне кажется, я знаю, что надо делать.
Она поставила книгу на полку. Потом открыла дверцы небольшого буфета и стала доставать из него разнообразные склянки, наполненные разноцветным содержимым. Тут были порошки, жидкости и суспензии, и я даже боялась думать, из кого или чего они были добыты. Наконец Юля достала последнюю колбу с голубым порошком, напоминающим медный купорос, и закрыла буфет. Довольным взглядом она окинула заполонившее стол разнообразие оккультных веществ.
— Ничего, Ника, — сказала она, — разберемся и без заячьих лапок и нутряного барсучьего жира. Только мне потребуется ваша кровь. Немного, несколько капель.
— Хорошо, — кивнула я. — А когда вы приступите к… операции?
— Да прямо сейчас. Мне только полчасика надо подумать, какие ингредиенты использовать. Правда, есть проблема…
— Какая? — тут же испугалась я.
— Все равно придется обряд снятия в полночь проводить. А это значит, что вам следует остаться в моем доме до полуночи. А лучше — до утра, чтобы я могла наблюдать за процессом исчезновения вашего страха.