Он шептал ей в волосы:
– Бетси принесла мне ленч, Рози, только и всего. Ты не захотела выслушать меня.
Ощущая дыхание Бена, жар его тела, Розмари с ужасом поняла, что продолжает хотеть его. В комнату вошла Фрэнсис, и Бен с улыбкой обернулся к ней.
– Мы не успели сделать мартини. Может быть, мне заняться? – Нет, благодарю. Вам не хватает ни опыта, ни класса, чтобы приготовить настоящий мартини. И сомневаюсь, чтобы вы когда-нибудь сумели это сделать.
Бен нахмурился, потом, после паузы, откинул назад голову и разразился хохотом.
– Что это вы заставляете меня чувствовать себя врагом рода человеческого? Кто-нибудь собирается выслушать мою версию этой истории?
– Только Розмари. Погодите, пока я уйду. Меня от небылиц тошнит. Я уже наслушалась их предостаточно.
Фрэнсис подала Розмари стакан и подтолкнула ее к стулу рядом с кухонным столом.
Бен улыбнулся.
– Кто пишет вам тексты?
– Господь Бог, – ответила она, залпом выпила мартини и наклонилась поцеловать подругу в щеку. – Ну что ж, радость моя, поеду спьяну домой. Вылью весь яд на бедняжку Майкла, то-то он возбудится. Я потом тебе позвоню. – Она протянула руку Бену. – До свидания. Постарайтесь, чтобы было похоже на правду. После сорока вранье ощущаешь за милю.
И Фрэнсис исчезла. Слышно было, как взревел мотор.
«Не уходи, не уходи, – повторяла про себя Розмари, – не оставляй меня с ним. Ему ничего не стоит справиться со мной и со всем моим здравомыслием». Какое-то время они молчали. Розмари допила свой стакан и налила себе еще из кувшина, который Фрэнсис поставила в холодильник. Возвращаясь к столу, она спросила:
– Прости, тебе налить еще?
– Я сам справлюсь.
– Понятно, – ответила она и снова села в ожидании того момента, когда разыгрывающаяся между ними сцена подойдет к неизбежному концу.
Бен сказал:
– Рози, Рози, прошу – поверь мне. Никого больше нет. У нас с Бетси это было один раз, и то только потому, что ты не прилетела в пятницу, как я просил тебя. Я тогда разозлился. Помнишь? – Он стоял у открытого холодильника. Ощутив дуновение ледяного воздуха, Розмари вздрогнула. Он хлопнул дверцей, стремительно подошел к Розмари, опустился перед ней на колени и обвил ее руками. Она не вырывалась. – Я не представлял себе, что такой пустяк может тебя расстроить, – шептал он. – Бетси ведь пустяк. Я уже говорил тебе.
– Бен, – произнесла она и посмотрела на него. – Бен, мне это не нужно. Мне нужен ты, но больше ничего.
– Ничего больше и нет. Уверяю тебя.
– Где твой багаж? – спросила Розмари. – Ты заезжал к Джил?
– Я приехал прямо сюда. Чемоданы наверху.
Розмари смотрела на него, желание лишало ее сил и мыслей, ей как никогда хотелось поверить ему, она не могла шевельнуться, зная, что жаждет ощутить его руки, жар его тела, ответить поцелуями на его поцелуи, принять его в глубины своего естества.
– Ты собираешься остаться?
– Ты не прогонишь меня, дорогая? – Он провел пальцем по ее губам.
– О Боже мой, Бен… – Слезы лились по ее лицу. – Пойдем в постель. Мне было так плохо без тебя.
16
Май выдался по-летнему теплый, даже душный. Жара обрушилось неожиданно, заставляя людей уезжать за город или к морю – океан еще дышал холодом, не изжив память о зиме.
Бен, поехав однажды в Хэкни, вернулся на стареньком «метро», на сиденье которого лежал чемодан с одеждой. Розмари не задавала вопросов. Он поставил свой автомобиль рядом с гаражом, на подъездной дорожке. Кот тут же устроился под машиной, довольный, что появилось еще одно укрытие от солнца. В доме началась своеобразная обычная жизнь.
Пат и Дженни было сообщено, что у Розмари живет гость. «Прямо в ее спальне», – фыркнула однажды утром Пат, когда Дженни пришла за своим кофе. Дженни не произнесла по этому поводу ни слова. Ее работодательница стала заметно более рассеянной в моменты их совместных занятий, не всегда была готова к приходу Дженни, предоставляя той принимать решения, тогда как прежде они делали это вместе. Несколько раз Розмари рано уезжала в город, чтобы встретиться с Беном, у которого с утра были пробы или озвучивание, а потом звонила, извинялась и приглашала секретаршу на ленч.
Весь май Розмари было почти нечего делать, и она целиком сосредоточилась на Бене. Шли переговоры о постоянной работе на радио, на одном из коммерческих каналов, телевизионное шоу было отложено, а точная дата записи еще неизвестна.
Бен пробовался для фильмов, съемки которых должны были проходить за границей, в Европе или Америке, и в самый последний момент множество телевизионных постановок отменялось.
Но Розмари это не огорчало. Жизнь с Беном казалась ей воплощением прекрасной грезы. Он возвращался каждую ночь. Они часто обедали в ресторанах («По твоей золотой карточке, могу поручиться», – мрачно откомментировала Фрэнсис) либо, когда оставались дома, светлыми, теплыми вечерами сидели на террасе рядом с оранжереей, попивая белое вино. Несколько раз, когда Бен был свободен и хотел, чтобы Розмари осталась дома, она отменяла назначенные встречи. Майкл ничего не говорил по этому поводу никому, кроме Фрэнсис, которая, встретившись с подругой, пыталась доказать ей, что она губит свою жизнь и карьеру.
– Какая карьера? – возразила Розмари. – Быть известной еще не означает сделать карьеру. Это просто работа.
Они сидели как-то вечером в саду и ели ленч, впервые за долгое время вдвоем. Бен уехал повидаться с сыном. Майкл проводил время с семьей, потому что было воскресенье.
– Это слова Бена, – хмуро заметила Фрэнсис. Она взглянула на подругу. Они сидели посреди сада под португальским лавром. Кот улегся под белым чугунным ажурным столиком, притворяясь спящим, но его выдавали усы, шевелившиеся каждый раз, как он слышал писк недавно вылупившихся птенцов. К его негодованию, Розмари повесила ему на ошейник колокольчик, позвякивание которого предупреждало ласточек, на которых он охотился в густой траве в запущенной части сада.
– Ты стала говорить как Бен, – повторила Фрэнсис.
Розмари улыбнулась.
– Знаешь, Фрэнсис, я счастлива. И не старайся это испортить.
– Радость моя, я и не собиралась. Если ты счастлива, то все прекрасно. А он говорил что-нибудь об этой своей… Джил? А о сыне?
Розмари покачала головой.
– Он скучает по Джеймсу. Вот все, что он сказал.
Фрэнсис закурила сигарету.
– Ты опять бросила? – спросила она.
– Бен терпеть не может, когда я курю. И когда я на диете. Это, наверное, заметно по моей талии. – Она засмеялась и похлопала себя по бедрам.
– Тебе не трудно жить с мужчиной после такого перерыва?
– Иногда. Есть вещи, от которых пришлось отказаться. Но… с Беном не трудно. Я начинаю скучать по нему, как только захлопывается входная дверь. И целый день дожидаюсь, пока повернется ключ в замке.
– Боже мой…
– С ума сошла, правда? Элла так и считает, я знаю.
– А она – все еще влюблена?
– Да.
– Кажется, без такой идиллии мне этот дом нравился больше. – Фрэнсис передернула плечами. – Сейчас меня тут что-то раздражает.
– Ох, Фрэнни, ты немыслима.
– Ты познакомила его со своей матерью?
Розмари стало не по себе.
– Нет. Но вот-вот должна. Я собираюсь познакомить их на этой неделе.
– Ура! – Фрэнсис захлопала в ладоши. – Можно я приду? Позволь, ну позволь мне!
– Ни за что, – ответила Розмари. – Я позвоню тебе на следующий день и расскажу. Я хочу привезти ее сюда выпить чаю, а потом вместе пойти куда-нибудь ужинать.
– Давно я не слышала такой роскошной идеи, сокровище мое. Кто-то из них определенно не выдержит, вот увидишь.
В воскресенье вечером, поговорив с Беном, Розмари на следующий день собралась звонить матери.