Дэниел Гоулман сравнивает миндалевидное тело со службой быстрого реагирования, которая сигнализирует всем отделам головного мозга: «Опасность!» Мгновенно начинают вырабатываться гормоны, которые побуждают к действию центры, обеспечивающие движение.
«Другие цепи, исходящие от миндалевидного тела, передают сигналы на выделение соответствующих критической ситуации доз гормона норэпинефрина (или норадреналина) для усиления реактивности ключевых зон мозга, включая те, которые повышают бдительность органов чувств»3.
Мозг готов действовать. Останавливаются мышечные движения, которые не имеют отношения к реакции «бей или беги», начинает быстрее колотиться сердце, повышается кровяное давление, замедляется дыхание.
«Остальные [структуры] сосредоточивают внимание на источнике страха и готовят мышцы к соответствующей реакции. Одновременно «перетряхиваются» системы кортикальной памяти, то есть относящиеся к коре больших полушарий головного мозга, чтобы выудить оттуда любые сведения, имеющие отношение к сложившейся критической ситуации»4.
Эти реакции преобладают над другими, и мы не можем их контролировать.
Это то, что прозошло с Олегом в «секунду падения в пропасть», когда он услышал Настин отказ. Эмоциональная реакция на внезапную опасность потерять отношения. А дальше его привычный мир погрузился в дремучую неопределенность. Где нет ответов на вопросы, но еще тлеет надежда. Где будущее скомкано, как вырванный из тетради лист. Где отношения — без отношений. Этот процесс сопровождают чувства — реакция на поведение Насти и отношение Олега к тому, как с ним обращаются. Безысходность, злость, обида, тоска, отчаяние, боль сигнализируют о том, что психологически Олег все еще находится в опасности и равновесие не восстановлено. Как и страх, другие чувства — процесс во многом физиологический.
Не чувствовать — невыполнимое требование к себе.
Чувства. Можно. Только. Прожить.
Прожить. Идет время, реакция на повторяющийся раздражитель притупляется, слабеет или трансформируется в другую. Например, беспомощность может обернуться злостью, грусть — равнодушием, а обида — принятием: «Мне было очень обидно, но теперь я знаю, что если бы не ее отказ, то сейчас…» Человек начинает видеть ситуацию с разных сторон. Постепенно возвращается способность мыслить логически, анализировать и принимать здравые решения. Травма превращается в опыт, неврозу больше не от чего «прикуривать», и прежние переживания уже так не жалят.
— А я не сойду с ума от этих переживаний? — беспокоился Олег.
Этот вопрос мне часто задают клиенты, которым сейчас невыносимо.
Хорошая новость: не бывает чувств, которые невозможно пережить или от которых можно сойти с ума. Сложные переживания заканчиваются.
Но если отношения с девушкой завершились несколько лет назад, а ваш друг замечает, что на мужских посиделках по пятницам «твоей бывшей все еще больше, чем пива»...
Или если вы, например, молодая, привлекательная, успешная девушка. Но при этом каждый раз, проходя по улице мимо хохочущей компании, с ужасом думаете: «Они смеются надо мной…»
Если вас захлестывает чувство вины, когда вы видите, как посторонняя женщина кричит на своего ребенка...
Значит, вы реагируете на раздражители своими личными непрожитыми, тянущимися из прошлого переживаниями: обидой, злостью, стыдом, виной. Причинами могут быть психологические травмы, сложные оборвавшиеся отношения, неустойчивая самооценка. С каждым случаем нужно разбираться. И о том, как это делать, — в следующих главах книги.
***
Олег выбрал свой способ справиться — пройти курс психотерапии. Он больше не пытался запретить себе чувствовать, вернуть Настю, «слепить» заново их двоих. Не пытался действовать так, как не работало.
Теперь он мог больше — осознанно проживать ситуацию, наблюдая, как отшелушиваются ороговевшие клетки обиды, отчаяния, тоски и беспочвенной надежды, как освобождается внутреннее пространство для движения вперед. Теперь он больше не оглядывался на то, что не случилось.