Всё хозяйство состоит из коровы, пары свиней, десятка кур, да лошади. Пшемек пасёт корову на окрестных лугах, кормит свиней и кур, а его отец иногда ездит в деревню на заработки. Соседей поблизости больше никаких нет, до ближайшего хутора по дороге версты четыре, а до деревни так и все десять.
После настойчивых просьб Милош вернул мне медальон, завёрнутый в какие-то тряпки и перевязанный крест-накрест тонкой верёвкой. Когда я развернул свёрток и вытащил блестящий кругляш на цепи, Милоша опять проняло. Он попятился, упёрся спиной в стену и смотрел издали, готовый в любой момент отпрыгнуть и побежать от меня сломя голову. К счастью, когда я надел медальон на шею, ничего ужасного не произошло, и через какое-то время Милош перестал нервничать. Когда я спросил его о причине такого страха, он нехотя рассказал, что дракон, изображённый на моём медальоне, является символом очень могущественного культа драконопоклонников. И что эти самые культисты в основном весьма неприятные товарищи, особенно если решат провести какой-нибудь свой ритуал, для которого обязательно нужно кого-нибудь принести в жертву.
Я добросовестно попытался представить себе, как приношу в жертву великому дракону всю семью Вуйциков вместе с коровой, лошадью и свиньями, но не смог определиться не то что с порядком проведения ритуала, но и со способом умерщвления жертв. После нескольких бесплодных попыток стало понятно, что, скорее всего, я не отношусь к этому культу и понятия не имею в чём его смысл. Когда я рассказал о своих выводах, Милош вроде бы окончательно успокоился. А Пшемек, похоже, вообще на эту тему не сильно волновался.
Моё здоровье потихоньку восстановилось, рёбра перестали болеть, а правая рука действовала наравне с левой. Шрам на лбу зажил, оставив после себя тёмно-красную отметину в форме полумесяца. Дальше шляться без дела и злоупотреблять гостеприимством стало как-то неудобно. В очередной день за обедом я уже было собирался сказать Вуйцикам, что готов от них съехать и отправиться куда-нибудь, чтобы выяснить о себе хоть какую-то информацию, но жизнь распорядилась по-своему.
Когда мы закончили есть, Пшемек торжественно извлёк из-под стола большую потрёпанную книгу в кожаном переплёте и положил её перед собой. Во всём его виде читалось, что сейчас должно произойти что-то очень важное и судьбоносное.
– Хоть вы и не помните о себе ничего, но мне удалось кое-что разузнать из этой книги, – заговорил парень торжественным голосом.
Обложка с негромким скрипом открылась, обнажая пожелтевшие страницы. Мы с Милошем заинтересованно посмотрели на Пшемека. Тот практически светился от ощущения собственной значимости. Книга добавляла своим замусоленным видом загадочности и таинственности.
– Я укр…, эмм…, взял эту книгу у одного старика в деревне, – лицо парня отражало запредельную важность момента. – И я прочитал в ней то, что позволило мне узнать о вас, милсдарь, очень интересные вещи.
Я дважды моргнул, подтверждая крайнюю степень внимания. Милош подался вперёд. Похоже, для него происходящее было таким же сюрпризом, как и для меня.
– В общем, я выяснил, кто вы, – напряжённость нарастала, мы с Милошем затаили дыхание.
В воздухе запахло чем-то судьбоносным. Или это Милош слишком сильно напрягся? Пшемек придал своему конопатому лицу выражение запредельной серьёзности и продолжил:
– Вы – ведьмец! – Пшемек вложил в последнюю фразу столько уверенности, что я даже не нашёлся, что ему возразить. – Ваша одежда, медальон и весь ваш вид точно соответствуют описанию, которое я нашёл в этой книге. Ваши чёрные кожаные штаны, куртка и сапоги со шнуровкой – это одежда ведьмецов. Медальон означает, что вы когда-то победили дракона и получили часть его силы. А рубаха с перевёрнутой звездой и магическими рунами – это оберег от всяких монстров и тварей, с которыми вы, милсдарь, сражаетесь.
Я попытался осознать услышанное. Память подкидывала какие-то обрывки информации, которые меня ещё хуже запутывали. Ведьмецы. Монстры. Твари. Драконы. Магия. Всё начало перемешиваться в кучу. Если парень прав, то я наконец-то выяснил о себе хоть что-то.
– Оружие и все вещи из сумки наверняка украли презренные разбойники, которые напали, застав вас врасплох, – Пшемек продолжал убедительно вещать, и я верил каждому его слову. – Если бы в честном бою, то вы, милсдарь, их всех в капусту порубили бы. А так ясно, что они подло накинулись из засады и ударили по голове, от чего память вас и покинула.