Ты – ведьмец | Книга первая
Глава 1. Я нашёлся!
Глава 1. Я нашёлся!
– Милсдарь, ты живой? – чей-то голос доносится до меня как сквозь толстый слой ваты. Пытаюсь открыть глаза, но стоило мне приподнять брови, как голову пронзила острая боль. Не, лучше я так полежу, с закрытыми глазами.
– Эй, я вижу, что ты лицо скривил, – настырный голос продолжал свои попытки пробиться ко мне в левое ухо. – Тебе что, плохо?
Нет, блин, мне просто замечательно. Лежу правым боком на чём-то жёстком, упирающемся мне в рёбра, в ушах звенит, левую бровь и лоб периодически дёргает противная ноющая боль, глаза не открываются, на языке солёный привкус. Да и весь остальной организм настойчиво сигналит маркерами лёгких и средних телесных повреждений.
– Что случилось, милсдарь? Может, на помощь позвать? – Голос стал более отчётливым и достаточно громким, чтобы перекрыть звон в голове.
Да кто ж там так орёт-то? Надо хоть одним глазом взглянуть. Осторожно приоткрываю правый глаз и вижу прямо перед собой чьи-то грязные босые ноги. Внезапно мой левый бок словно простреливает адской молнией, от чего из горла вырывается то ли рык, то ли стон.
– Всё-всё, не трогаю я тебя, лежи спокойно. – Босые ноги сделали полшага назад, а рядом с ними на землю опустился конец палки.
Ты что, гадёныш, палкой меня тыкать вздумал? Вот как встану сейчас… Попробовал пошевелить левой рукой. А, нет, не встану. Болит что-то всё. Рёбра болят, левая рука болит, спина болит, голова болит. Правую руку вообще не чувствую, словно нет её, и никогда не было.
– Ты пока полежи тут, а я пойду, позову кого-нибудь. – Владелец босых ног развернулся и сделал пару шагов, явно собираясь куда-то слинять.
– Погоди, – я с трудом разлепил разбитые губы. – Ты кто?
– Я-то? Пшемы́слав Ву́йцик, Ми́лоша Ву́йцика сын. – Босые ноги передумали бежать и снова подошли ближе.
Я потихоньку открыл второй глаз и посмотрел наверх. Надо мной стоял парень, одетый в замызганные драные штаны, которые выглядели как мешок из-под картошки, разрезанный снизу и прошитый толстой грубой ниткой. Другой одежды на парне не было, если не считать за одежду тряпку, повязанную на голове на манер банданы.
– Слушай, Пше…, Пши…, чёрт, как там тебя… – Да, с головой явно нелады, даже имя запомнить не смог.
– Пше́мек, – подсказал парень и вопросительно уставился на меня.
– Где я?
– В овраге, где ж ещё?
– А что я тут делаю?
– Лежишь.
Ну да, конечно лежу, что за дурацкий вопрос.
– А как я тут оказался?
– Пришёл наверное. Или приехал, мне-то откуда знать? – Пшемек пожал плечами. – A ты сам, милсдарь, не помнишь что ли?
Я напряг память. Потом ещё раз. Ни малейшего намёка на какие-либо события из прошлого. Странно как-то. Словно до того момента, как я очнулся, не существовало ничего. Полнейшая пустота, абсолютный вакуум, и вдруг – бац! – и я лежу в каком-то овраге. Похоже, мои тщетные попытки что-либо вспомнить отчётливо отразились на моём лице, потому что мой собеседник не стал дожидаться ответа:
– Эк тебя отделали, аж смотреть больно. – Чумазое лицо приблизилось, и я, наконец, смог разглядеть, что оно принадлежит конопатому парню лет двенадцати. – Не старайся ты так, милсдарь. Ежели по голове хорошенько приложили, то бывает, что память пропадает. – Парень вытер кулаком нос и с сочувствием посмотрел на меня. – Ты лежи, а я сейчас подмогу приведу. Один-то я тебя отсюда не вытащу.
Ладно, полежу. Чего ж не полежать, если больше ничего сделать не могу. Птичек, вот, послушаю. Забавно так пересвистываются, как будто спорят о том, какая сегодня погода.
А погода, кстати, хорошая. Отлично подходящая для того, чтобы лежать в овраге. Сквозь неплотные кроны рослых деревьев проглядывает ярко-голубое небо. Лёгкий ветерок неторопливо перебирает листья, от чего они становятся то светлее, то темнее, подставляя солнцу то глянцевую зелёную поверхность, то слегка белёсую изнанку. Тепло, но в тени совершенно не жарко, да и сквознячком обдувает. Буквально в двух шагах от меня в редкой траве виднеются тёмно-красные круглые ягодки, выглядывающие из-под небольших продолговатых листьев. На вид не понять, съедобные или нет. Не попробуешь – не узнаешь. Благодать, одним словом, лежал бы так и лежал.
Сколько прошло времени, я не смог определить, потому что задремал. Разбудил меня неторопливый стук копыт по хорошо утрамбованной земле, который я скорее почувствовал, чем услышал. Наверняка где-то неподалёку наезженная дорога. Копыта мерно отмеряли шаги, звук становился всё отчётливее. Примерно через пару минут копыта замерли, послышался короткий негромкий скрип. Потом с той же стороны несколько раз треснули сухие ветки под чьими-то ногами. Я слегка скосил глаза и поймал взглядом двоих подошедших. Первый – уже знакомый мне босоногий парень в винтажных штанах. Второй оказался немного похож на первого лицом, но гораздо старше, да и одет поприличнее.
– Вот, тут я его и нашёл. – Парень показал на меня пальцем. – Лежал, как мешок с навозом, я думал – мёртвый.
– Тебя какие черти сюда понесли? – Голос старшего выражал явное недовольство. – Тебе ж велено было за коровой смотреть.
– Ну так это… живот у меня прихватило. Не посреди поля же мне было садиться. – Пшемек почесался и на всякий случай отступил немного в сторону. – Да и перед коровой неудобно.
– Милсдарь, что с вами случилось? – Мужик в потёртых кожаных сапогах, тёмных штанах из грубого сукна и серой рубахе приблизился и начал меня с интересом разглядывать.
– Не помнит он. – Парень подошёл и присел прямо перед моим лицом на корточки. – Побили его крепко, вон шрам какой на лбу, рожа вся в крови, да и на одежде следы, словно сапогами топтались. Но на вид знатный господин. Глянь, какая на нём куртка справная, да и штаны кожаные в обтяжку. У нас в таких тесных штанах только государевы фавориты ходят.
– Я не тебя спрашиваю, болтун. Иди лучше полог принеси из телеги. – Мужчина шагнул ещё ближе и склонился надо мной. – Как ваше имя?
– Ээээм… – Я с удивлением обнаружил, что даже имени своего не могу вспомнить.
Тем временем парень, кряхтя и продираясь напролом сквозь кусты, приволок кусок плотной ткани, к которой местами прилипла солома и непонятная зеленовато-коричневая субстанция.
– Давай, стели у него за спиной, – скомандовал старший. – Сейчас дотащим до телеги, а там будем думать, как поднимать.
Пшемек некоторое время возился, расправляя позади меня полотно, а затем бесцеремонно схватил мою левую руку и потянул, пытаясь перевернуть моё многострадальное туловище на спину. Плечо заныло, парень дёрнул сильнее, в боку у меня что-то хрустнуло, и я заорал во всё горло от нестерпимой боли.
– Осторожно, дурень! У него, похоже, рёбра сломаны, – услышал я сквозь подступающую пелену беспамятства, в которую провалился мгновением позже.
* * *
– Да легче ты, бестолочь, – негромкий голос прервал мой полусон-полузабытьё, – не видишь, весь бок в синяках и рёбра углом. Надо как следует замотать, чтобы распрямилось и срослось нормально.
В следующее мгновение я в очередной раз почувствовал резкую боль в левом боку. Сон как рукой сняло. Хотел было выругаться как-нибудь поубедительнее, но обнаружил, что все подходящие случаю ругательства куда-то улетучились из головы.
– Что же вы делаете, гады? – Я попытался вразумить моих мучителей, используя доступный словарный запас. – Вы ж меня ещё хуже покалечите.
– Не волнуйся, милсдарь. Мы хоть образования лекарского не имеем, но всякие переломы наловчились вправлять, – заявил Пшемек уверенным тоном. – Мы нашу прежнюю кобылу, царство ей небесное, много раз лечили. Она ж скотина бестолковая, то в нору кротовую ногу сунет и сломает, то под откос вместе с телегой свалится. А последний раз вообще с моста навернулась, когда я отвлёкся и случайно вожжу не в ту сторону потянул. Тогда-то, конечно, нашего умения не хватило. Сломанный хребет, знаешь ли, не всякий целитель лечить возьмётся. Вот и у нас ничего не вышло, только зря полдня провозились. Зато потом столько колбасы наготовили…
Меня затошнило от нехорошего предчувствия. Становиться колбасой однозначно не хотелось. Тем временем Вуйцики продолжили обматывать мои рёбра полосой ткани, вроде бы осторожно, но настолько неаккуратно, что я засомневался в их лекарских талантах. Пришлось сжать зубы и стойко терпеть их заботу. Я поблагодарил судьбу за отсутствие у меня серьёзных травм и открытых переломов конечностей, вот только правая рука висела плетью и мешала перевязке. Милош заметил, что я даже не делаю попыток шевелить пострадавшей рукой, отложил бинт и взялся ощупывать моё правое плечо, от чего я сморщился и закусил губу.