Он вот-вот испустит свой последний вздох после прикосновения к тому, что принадлежит нам.
Мэдди…
Я медленно открываю глаза, в голове пульсирует боль. Мир вокруг меня расплывается, я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на чем-либо. Когда я начинаю приходить в себя, воспоминания снова нахлынули на меня.
Кто-то накачал меня наркотиками, Доминик вырубил меня, а потом все погрузилось во тьму до сих пор.
Вокруг меня нет ничего, кроме тишины.
Любые следы вечеринки, которая там проходила, полностью исчезли.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь пошевелиться, но останавливаюсь, понимая, что меня несут, и с каждым шагом острая боль пронзает мою голову, заставляя меня морщиться. Я делаю еще один глубокий вдох и медленно поворачиваю голову, пытаясь оценить окружающую обстановку.
Поднимая глаза, первое, что я вижу, — это Рóман. В поле зрения появляется его красивое лицо. Мои глаза затуманиваются от не пролитых слез. Меня захлестывает огромное количество эмоций.
— Рóман, — всхлипываю, пока пульсация в моей голове продолжается.
Он смотрит на меня сверху вниз с таким опустошением в голубых глазах. Его растрепанные темно-каштановые волосы мягкими волнами падают на лоб.
— Я здесь, мышонок. Теперь ты в безопасности, — его уверенный шаг не замедляется, пока мы не поднимаемся по лестнице, и он осторожно укладывает меня на кровать. Потянувшись за моими ботинками, он снимает их оба, прежде чем перейти к джинсам. Оставляя меня в одной рубашке. Воспоминание ощущений рук Доминика на мне берет верх. Нужно смыть с себя все, что от него осталось.
— Я хочу принять душ.
Рóман, который, кажется, не собирается отходить от меня, медленно кивает головой, прежде чем помочь мне подняться.
Я осторожно пробираюсь в ванную, морщась при каждом шаге.
— Ты можешь идти, — легкая улыбка появляется на моем лице. Лицо Романа омрачается от моих слов, но мне просто нужно немного времени, чтобы всё осмыслить.
— Я буду прямо здесь, если тебе что-нибудь понадобится, мышонок. — Он кладёт руку на дверную ручку, закрывая дверь, и я слушаю, как она щёлкает, запираясь.
Потянувшись, чтобы включить душ, я делаю глубокий вдох, готовясь к предстоящей боли.
Я осторожно ступаю в теплую воду, позволяя ей каскадом стекать по моему телу. Тепло приятно ощущается в моих ноющих мышцах, когда я закрываю глаза, пытаясь расслабиться.
Но когда я тянусь за мылом, боль в голове пронзает меня молнией. Заставляя меня задыхаться и стискивать зубы, пытаясь сдержать слезы.
Отказываюсь от мытья головы, прижимаюсь спиной к стене и позволяю себе сползти вниз, пока моя задница не касается холодного пола.
Я прижимаю колени к груди как раз в тот момент, когда слезы начинают скатываться по моему лицу.
Тихие рыдания срываются с моих губ.
Как раз в тот момент, когда раздается тихий стук в дверь. Заставляя меня поднять голову, я наблюдаю, как Рóман открывает дверь и закрывает ее за собой.
Бесшумно раздеваясь, он открывает дверцу душа, выпуская пар.
Двигаясь вокруг моего тела, он молчит, как будто знает, что мне это нужно.
Это заставляет меня быть благодарной им обоим. За все, что они сделали для меня, и за заботу, которую они проявили ко мне.
Он проскальзывает мне за спину, перемещая меня так, чтобы моя спина упиралась в его грудь, когда он садится.
Держит меня под струями, когда вода обрушивается на нас обоих.
Мы оба молчим.
Он ополаскивает мои волосы, проводя по всему телу. На ходу покрывая их легкими поцелуями.
Заменив мерзкие прикосновения Доминика своими собственными воспоминаниями.
Помогает мне забыть и дает понять, что я не одинока.
После того, как мы заканчиваем принимать душ, он помогает мне вытереться свежим полотенцем. Одевает меня в свою чистую рубашку.
Проявление ко мне такой заботы усугубляет эту яму у меня в животе, поскольку мысль о том, что мне, возможно, скоро придется их отпустить, и это разбивает мне сердце.
Взяв меня за руку, он ведет меня в спальню, усаживает на край кровати и наклоняется, чтобы надеть носки на мои замерзшие ноги.
Глядя на него сверху вниз, он, должно быть, чувствует на себе мой взгляд, потому что его глаза встречаются с моими.
Я хнычу от боли, вызванной пульсацией в моем мозгу.
Движение его челюсти заставляет меня понять, что он стискивает зубы, очевидно пытаясь подавить свой гнев.
Пытаясь унять нарастающую в нем ярость, я решаю спросить его:
— Где Эйс?
Дверь спальни открывается как по сигналу, когда входит Эйс, от его слов у меня начинает пульсировать в голове, и я задаюсь вопросом, что он имеет в виду.