Возможно, их план — не говорить, чтобы с каждым мгновением я становилась всё более нервной и возбужденной, или это просто совпадение.
Медленно тот, кто держит меня, ставит меня на ноги, но не отпускает.
Меня заставляют раздвинуть ноги, поворачивая и прижимая к дереву, разводя их шире.
Напряжение нарастает.
В животе растёт комок нервов от того, что может произойти дальше.
Эйс
Какое прелестное зрелище — она согнулась, распростерлась и ждала нас, прислонившись к дереву.
Она пришла на вечеринку в свитере, который скрывает ее татуированное тело, и джинсах, прикрывающих длинные красивые ноги.
Я чувствовал, как её сердце бьётся быстро в груди, когда я схватил её на бегу.
Она не понимает, как мне трудно.
Она могла бы сказать «нет» с самого начала, но ей хочется играть с нами.
Нам с Рóманом всегда нравились такие погони.
Но то, что она стала добычей, делает все это намного слаще.
Её борьба в моих руках, боже, одна мысль об этом заставляет мой член пульсировать.
У неё была и есть возможность сказать «зеленый» и прекратить это, но она этого не сделала.
Могу поспорить, что ее трусики прямо сейчас промокли насквозь.
Отступив назад, она остается на прежнем месте.
Как раз в этот момент Роман говорит:
— Сейчас самое время сказать свое «стоп-слово», мышонок.
Ее глаза встречаются с нами через плечо, когда маленькая негодница говорит
— Нет, спасибо. Думаю, я справлюсь. — Отталкиваясь от дерева и снова бежит.
Издав смешок, я смотрю на Рóмана, читая язык его тела.
Я вижу, что ему надоели игры, и в следующий раз, когда она попадётся, это будет последний раз.
Он кидает мне взгляд в сторону, кивая, что пора ловить нашего мышонка.
Пробираясь сквозь лес, легко догнать её.
Мы оба знаем этот лес как свои пять пальцев, даже в темноте.
Но помогает и то, что естественный свет луны слегка освещает лес.
Сигнализируя мне издалека, мы обходим её кругом, Рóман готов поймать ее на этот раз.
Когда она стремительно бегает влево вокруг дерева, он хватает её.
Грубо прижимая её к дереву.
Ее изящный ротик снова приоткрывается.
— Ты знаешь, я вроде как начинаю привыкать ко всему этому.
Смешок слетает с моих губ, когда она поворачивается. Рóман не дает ей шанса, прежде чем прижимает её лицо к дереву.
— А, так это ты, Эйс, а это значит, что тот, у кого хватка гориллы на мне, Рóман.
Рука Рóмана с силой опускается, шлепая ее по заднице в ответ на ее слова.
Шок, написанный на ее лице, заставляет меня смеяться сильнее.
— А ты думала, что должно было случиться, Солнышко?
Она поворачивает лицо в другую сторону, чтобы бросить взгляд на Рóмана, её следующие слова полны злости:
— Ты не можешь просто отшлепать меня, когда захочешь. К тому же это не заставит меня замолчать.
Теперь тот, кто посмеивается — Рóман:
— Вот в чём дело, мышонок, что мы можем. Пока ты не используешь стоп-слово, всё возможно. И ты можешь использовать свой восхитительный рот сколько угодно, потому что, через несколько секунд, он будет заполнен.
Это именно то, что заставляет её замолчать.
Она возбуждена, ее дыхание участилось, и не от бега.
Желая дать ей последний шанс, я говорю ей
— Последний шанс, Солнышко, хочешь уйти?
Она снова поворачивает голову, в ее глазах пляшет тепло.
— Нет, я хочу этого. Я хочу вас обоих.
Улыбка растекается по моим губам, я отвечаю:
— Хорошо, солнышко. Ты сама напросилась.
Хватка Рóмана все еще на ее талии, когда он поворачивает ее спиной к себе. Я подхожу, зажимая ее между нами.
Мой рот приникает к ее губам, атакуя их грубым животным поцелуем. Ловлю вырвавшийся у нее стон.
Ее губы автоматически открываются предлагая войти моему языку, что бы сразу же столкнуться с ее языком.
Руки Рóмана скользят с ее бедер под свитер, задирая его, поднимая его вверх.
Скользя по её груди, одна рука щиплет её сосок, в то время как другая крепко держит её за шею, слегка сжимая её дыхательные пути.
Не сводя с меня глаз, он командует:
— Проверь, насколько мокрая наша девочка.
Одарив ее игривой улыбкой, я отвечаю ему:
— Тебе не нужно повторять мне дважды.
Мои руки находят пуговицу на ее джинсах, расстёгивают её и стягивают вниз до середины бедра, чтобы дать себе пространство для игры.
Глава Третья
Рóман
Эйс бросает на меня взгляд, и на его губах появляется греховная улыбка:
— Похоже, наша девочка не носит трусиков.