Эйс садится, на его лице появляется озорная улыбка.
— Но в чем тогда будет веселье?
Наблюдая, как Рóман одевается, я слышу его грубый голос, от которого жар проникает прямо в сердце.
— Когда я говорю тебе что-то сделать, я ожидаю, что ты послушаешься.
Последние слова он произносит, когда стягивает рубашку через голову.
Какая жалость.
— Да, папочка, — говорит Эйс, и мое внимание снова переключается на него.
Качая головой, Рóман поднимает мой лосьон с комода и бросает его в Эйса, который успевает увернуться, смеясь.
Рóман, выходя из комнаты, напоминает, что пора спускаться на завтрак.
Пользуясь моментом, Эйс обнимает меня, притягивая к себе, пока его слова щекочут мне ухо.
— Я видел, как ты его разглядывала. Чувствую себя немного обделённым, солнышко. Теперь моя очередь. Время полюбоваться на папочку Эйса.
С этими словами его хватка на мне ослабла, и он встает, одним быстрым движением стаскивая с себя рубашку.
С улыбкой качая головой, я не могу не разрешить, развлекать меня всем этим маленьким представлением, которое он разыгрывает.
— Во-первых, никогда больше не называй себя так. Во-вторых, ты знаешь, что в один прекрасный день он серьезно причинит тебе боль.
И, как типичный Эйс, он использует свой избирательный слух, полностью игнорируя то, что я сказала.
— Ой. Ты беспокоишься о папе Эйсе?
Беру подушку, которой накрывала голову минуту назад, и кидаю её в него.
Только он поступает точно так же, как и с лосьоном: уклоняется от него. Не весело.
— Я серьезно. В один прекрасный день твой острый язык доставит тебе неприятности.
Он собирается начать говорить, но его слова обрываются на полуслове, когда я посылаю ему неприязненный взгляд.
— Ты думаешь, у меня острый яз...
— Боже, вы, ребята, слишком серьезны. Иногда я удивляюсь, почему я влюбилась в вас обоих. Хотя, надо сказать, Рóман втайне обожает меня. Он бы не тронул моё драгоценное лицо.
И по сигналу в комнату входит Рóман, прислоняясь всем телом к дверному косяку и скрестив руки на груди.
— Я бы так не сказал. Тебе просто повезло, что у меня много терпения. Но, тем не менее, пошли, вы двое. Завтрак остывает, а ты не хочешь, чтобы Тейт расстроилась. — Он снова поворачивается, оставляя нас одних.
Эйс подходит ко мне, целует в щеку. Отстраняясь, он снова натягивает рубашку, пока говорит.
— С годовщиной, детка.
Поворачиваясь, он направляется к Рóману.
Чёрт, так вот что за день сегодня.
Мне нужно всё исправить.
Глава Вторая
Мэдди
Спускаясь по лестнице, я направляюсь к столу, выдвигая свой обычный стул между моими мужчинами.
Плюхнувшись на стул, Рóман пододвигает мне чашку кофе.
— Спасибо, детка, — на самом деле я не любительница завтракать, но, учитывая, что Тейт приготовила кое-что для всех, я могла бы перекусить.
Прежде чем я успеваю встать со стула, чтобы пойти за едой, Эйс ставит передо мной тарелку.
— Bone apple teeth2 (Bon appétit), — говорит он бодрым голосом, когда плюхается рядом со мной.
— Ты не так… неважно, оно того не стоит. Эйс, мне правда жаль, что я забыла о сегодняшнем дне.
Он качает головой, берет вилку и начинает набирать немного еды с моей тарелки. Я открываю рот, чтобы снова что-то сказать, но он уже вставляет в него вилку, полную еды.
— Теперь заткнись. Я просто дразнил тебя сегодня утром. Мне нравится дразнить тебя и Рóмана. Кстати, у меня есть планы на сегодняшний вечер для нас троих. Так что не стройте никаких планов и наденьте что-нибудь удобное и легкодоступное.
С этими словами он даже не дает мне возможности ответить, засовывая мне в рот еще одну порцию. Раз уж на то пошло, я позволяю ему покормить меня немного, пока он не отвлекается на разговоры вокруг нас.
Пользуясь случаем, я встаю, беру в руки тарелку и чашку. Сполоснув их, я ставлю в посудомоечную машину, направляясь обратно к ребятам. Останавливаюсь, слегка наклоняюсь, чтобы поцеловать Рóмана, затем поворачиваюсь и целую Эйса.
— Пойду приму душ. Я буду в нашей комнате, если понадоблюсь вам, ребята.
И, как собака на кость, Эйс встает, его слова вызывают смешки у Деймона и Себа, сидящих за столом.
— Я иду. Позволь мне только убрать свою тарелку.
Качая головой, я вижу, что Рóман тоже встает со своего места. Он протягивает Эйсу свою чашку и поворачивается ко мне. Похоже, это теперь групповое занятие.
Эйс проносится мимо нас, как будто куда-то спешит.
— Вы идёте или нет? Последний проигравший — ему достанется в зад.
Улыбаясь ему в ответ, я говорю:
— Даже не думай. Ты слышал парня. Не хочу быть последней.
И с этими словами я убегаю далеко вперед, оглядываясь через плечо, чтобы увидеть улыбающегося римлянина, качающего головой.
Я поднимаюсь на середину лестницы, прежде чем оказываюсь поднятой. Мое тело разворачивают и перекидывают через плечо. Нечестно.
— Похоже, нам обоим придётся получить по заслугам, дружище.
Заканчивая свои слова, я опускаю руку и шлепаю его по заднице.
Его слова дают мне понять, что моя насмешка сработала.
— Ты заплатишь за это, мышонок. А что касается наказания, то оно достанется либо тебе, либо нашему другу наверху.
Поворачивая свое тело, я слышу, как он пинком ноги открывает дверь, когда раздается беззаботный голос Эйса.
— Ну разве это не прелестное зрелище? Как жаль, однако, что вам обоим придётся расплачиваться. Это трудная задача, но я готов пойти на эту жертву и занять твое место, Рóман.
Слегка приподнимаясь на спине Рóмана, я выглядываю сбоку, адресуя свои слова Эйсу.
— Почему бы тебе не занять мое место? Почему ты занимаешь его? В любом случае, он бы тебе этого не позволил.
Подойдя ближе, он наклоняется, оказываясь лицом к лицу со мной. Его слова звучат громким шепотом, как будто он даже не пытается их скрыть.
— Без обид, солнышко. Но он страшный, а ты нет. Плюс, если он трахает меня в мою задницу, это означает, что я могу трахнуть тебя в твою. Вдвойне удачно для меня.
Целуя меня в кончик носа, он встает, поворачивается и направляется обратно в ванную.
Рóман ставит меня на ноги и за считанные секунды помогает мне раздеться.
Когда мы оба обнажены, он шлепает меня по заднице, говоря:
— В душ, мышонок. Пошли.
Отдав честь, я уклоняюсь от его попытки схватить меня, и мои смешки заполняют комнату.
Вбегая в ванную, я попадаю в объятия Эйса, когда Рóман заходит следом за мной. Вопрос Эйса адресован ему, когда он задает его.
— Почему эта маленькая шалунья убегает? Что она натворила?
— Она просто избалованная, вот что.
Низкий голос Рóмана ворчит.
— Ну, у меня есть решение для этого. Не хочешь сделать мне одолжение и включить холодную воду, красавчик?
Рóман направляется к душевой, открывает дверь и поворачивает ручку в положение «холодно». Душ начинает работать.
Бросая на Эйса широко раскрытые глаза, я пытаюсь вывернуться из его хватки.
— ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ.
— О, Солнышко, я посмею.
И с этими словами он ступает под струю холодной воды, окатывая нас обоих.
Мое тело инстинктивно делает все возможное, чтобы освободиться от его хватки. Но даже несмотря на то, что я мокрая, его хватка крепка.
Снаружи душа доносятся смешки Рóмана. И я продолжаю пытаться вырваться.
— Не двигайся. Это все равно что держать угря. Чем влажнее ты становишься, тем труднее это дается. О, боже, я только что пошутил грязно, и даже не специально. Я просто так хорош.
Вода, когда-то холодная, становится теплее, и я перевожу взгляд на ручку, видя, как Рóман, входя, меняет ее на горячую.
Успокаиваясь, я начинаю чувствовать, как губы Эйса скользят вниз по моей шее, его руки обвиваются вокруг моей талии, скользя по моему телу.
Откинув голову на его плечо с тихим стоном, я замечаю, что Рóман в этот момент подходит ко мне спереди. Его голова склоняется, когда он начинает покрывать поцелуями мою шею спереди.
Его руки крепко держат меня за бёдра, когда он придвигается ближе ко мне.
Отрываясь от моей шеи, он протискивает лицо мимо меня, наклоняясь, чтобы поцеловать Эйса, пока они зажимают меня между собой.
Одна из рук, которая когда-то была на моем бедре, отпускает меня, поднимаясь, чтобы обхватить лицо Эйса.
Их поцелуй делает меня все более и более нуждающейся, когда я чувствую, как оба их твердых члена вдавливаются в меня.
И, как будто они это чувствуют, их поцелуй прерывается, Эйс переворачивает меня так, что я оказываюсь лицом к нему, его губы опускаются на мои за считанные секунды.