— Что ты сидишь в темноте? Заболела?
Я помотала головой.
— Что-то с родителями?
— С ними все в порядке.
Во всяком случае, я на это надеялась. Не общалась с ними несколько дней, голова была забита другим.
Том медленно прошел через комнату, не отрывая от меня взгляда, и сел напротив. Я не могла делать вид, что ничего не случилось. Каждую пятницу в это время я была на кухне и готовила ужин. Сейчас я должна резать лемонграсс, чеснок и чили, а не сидеть в полутемной гостиной в пиджаке и туфлях, с сумочкой на плече.
Я собрала остатки мужества.
— Понимаешь, Том… — Сухой, горячий язык с трудом поворачивался во рту. — Я так больше не могу. — Я не смотрела ему в глаза, не могла, однако чувствовала его взгляд. В комнате повисло тяжелое молчание. — Мне нужно уйти.
— Уйти? Что ты имеешь в виду?
— Я хочу пожить отдельно.
Он молчал, но не выглядел разъяренным, как я представляла все эти ночи, когда лежала в постели рядом с ним.
Когда он потянулся ко мне, я еле сдержалась, чтобы не вздрогнуть, хотя знала, что он меня не тронет.
— Я заметил, что что-то не так, милая. Ты в последнее время сама не своя.
У меня защипало в глазах: во-первых, от нежности, а во-вторых, я не подозревала, что он заметил. В последнее время он относился ко мне лучше, чем обычно, причем достаточно давно. Но есть вещи, которые невозможно забыть. И никакое хорошее отношение никогда их не оправдает.
— Куда ты собралась? — неожиданно спокойно спросил он.
Я не знала, что сказать. Я не собиралась ему ничего объяснять и лишь теперь поняла, что так просто не отделаюсь. Он прекрасно знал, что я не поеду к родителям: мама придет в ужас. Друзей, у которых можно пожить, у меня не было, и он знал это не хуже меня.
— Ничего, что-нибудь придумаю.
— А вещи?
— Они уже в машине. Я взяла только самое необходимое, но не выбрасывай ничего, пожалуйста, я за ними приеду.
Том не отводил взгляд, и я съежилась.
— Джошу я позвоню, — добавила я.
— Не надо. — Впервые за вечер его голос прозвучал жестко и непреклонно. — Я сам ему скажу.
У меня не было выбора — оставалось только смириться. Я не знала, что он скажет сыну. Джош во второй раз в жизни столкнется с разлукой. Оставалось надеяться, что теперь, когда ему семнадцать, он это выдержит.
Я встала. Надо уходить. Что полагается делать, когда бросаешь мужа? Поцеловать? Пожать руку? Посмотреть в глаза? Сказать «увидимся у адвоката»? Моя рука машинально потянулась к сумочке на плече, и я достала брелок с ключами от машины и от дома.
Я колебалась. Оставить ключи от дома? Вообще-то, мы покупали дом вместе. Я вложила в него даже больше, чем Том, хотя в браке это не имеет значения. Вскоре после того, как я встретила Тома, умерла моя тетя, она оставила нам с сестрой достаточно средств, чтобы я могла внести депозит за дом. Том только развелся с Белиндой — их дом остался ей — и был на мели. Ипотеку мы выплатили, дом принадлежит нам обоим, и я имею право оставить ключи себе. Потом нам придется обсудить его продажу, но сейчас мне хотелось просто уйти. Приняв решение, я направилась к двери, сжав ключи в руках.
— И все? — Теперь в голосе Тома слышалась злость, и меня охватила привычная паника. — Просто уходишь, ничего не объяснив?
На секунду я задумалась, не объяснить ли ему, почему я ухожу, но вовремя остановилась. Ключи вонзились в руку.
— Прости. Мы уже не раз об этом говорили. Я просто больше не могу.
Уже у выхода я вспомнила о фитнес-браслете и сняла его. Кожа под ним оказалась бледной и незащищенной. Я положила браслет на столик у двери.
— Он мне больше не понадобится.
Из портфеля Тома выглядывал зеленый чехол от моего планшета.
— Очень мило с твоей стороны, что купил мне планшет, но ты пользуешься им больше меня, так что можешь оставить себе.
Уходя, я не осмелилась посмотреть ему в глаза. Том не последовал за мной к машине, однако я чувствовала спиной его тяжелый взгляд. Когда завела машину и украдкой оглянулась, он уже ушел.
Глава 3
Отъехав от дома на пару километров, я остановилась на тихой улочке. Сердце колотилось так сильно, что пришлось закрыть глаза и посчитать вдохи, чтобы немного успокоиться. Несмотря на горящее лицо и вспотевшие ладони, я чувствовала грандиозное облегчение. Просто гора с плеч свалилась. Я думала, будет хуже. Гораздо хуже. Боялась громкой ссоры, безобразного скандала, ждала, что Том преградит мне путь, нападет с упреками, и придется умолять его отпустить меня. А потом его коронный номер — слезы, которые я ненавидела.