щелк
ручка скатилась со стола.
Когда он наклонился, чтобы подобрать ее, Истер, чисто механически, раздвинула ноги.
Уэстмор замер в изумлении.
Из ее промежности на него смотрело густое гнездо черных волос. Внутренняя сторона бедер была кремово-белой. У Уэстмора перехватило дыхание. Он сумел разглядеть под мехом восхитительную складку плоти, и представил, как заползает под стол и зарывается лицом у нее между ног.
Вставай!
Он схватил ручку и вернулся на свое место. Она сделала это намеренно? Нет, это просто его очередная грязная фантазия. Истер тут же продолжила разговор, словно ничего не заметила…
— Когда вы будете разговаривать с Вальдо, обязательно спросите его про подвал Крафтера. Он говорил, что все неккер-мантские дела совершались там. Угостите его парой рюмочек — поверьте мне — он вам кое-что расскажет.
— П-понял, — произнес Уэстмор. После такого зрелища ему было трудно дышать. И ему казалось, что у него по-прежнему дрожат руки.
— Истер, не могу передать словами, как вы мне помогли…
Еще один снисходительный смешок.
— Послушайте, вы ведете себя так, будто я рассказала вам, где зарыт клад. Крафтер был всего лишь чокнутым старикашкой…
— Эта информация лучше, чем клад. Послушайте, позвольте мне заплатить вам гонорар за консультации…
— О, успокойтесь, Уэстмор. Я не беру деньги с друзей.
Но в этот момент ее глаза словно впились в его, а затем она потянулась и коснулась его руки.
— Вы были так любезны, отдав мне ту маленькую машинку, но… могу я попросить вас еще об одном одолжении?
— Говорите, — сказал он.
— Понимаете, как я вам только что сказала, я не умею читать, но мне нужно, чтобы кто-нибудь прочитал мне кое-что. То есть, я могла бы найти кого-то другого, но здесь слишком большие налоги…
Уэстмор не совсем ее понял, но сказал:
— Я прочитаю вам все, что вы хотите, Истер.
— Это, ну… это нечто особенное. На самом деле, это то, для чего в первую очередь мне и нужен этот маленький рекордер. У меня есть те слова, которые вы должны прочитать. Но мне нужно, чтобы вы прочитали их громко, — она снова коснулась мемо-рекордера — в эту штуку.
Уэстмор пожал плечами.
— С радостью. Но… что именно?
— О, думаю, можно назвать это молитвой. Типа молитвы на удачу.
— Хорошо. Я сделаю это прямо сейчас, если хотите.
Она поджала губы.
— Думаю, будет лучше, если вы сделаете это в каком-нибудь более уединенном месте. Например, в вашей машине…
4
Из старого рюкзака Истер извлекла такой же старый обклеенный тканью блокнот, потускневшие кольца которого удерживали листы обычной линованной бумаги, заполненные каракулями.
— Это особая книга дедушки Орна, — пояснила она с пассажирского сиденья. Глаза Уэстмора метались от книги к ее груди, от книги к ее бедам, от книги к ее ослепительно белым ногам. Даже едва заметные вены на бедрах казались ему экзотическими и привлекательными. Черт, — внезапно подумал он. Ему оставалось лишь надеяться, что она не заметила его возбуждение. Женщина, казалось, была вся увлечена книгой, и улыбалась неизменной нежной улыбкой. Она напоминала Уэстмору мать, листающую фотоальбом со своими детьми.
Он сразу же завел машину, включил кондиционер. А затем, бросив рассеянный взгляд на приборную доску, увидел, что жирная синяя муха, которая еще недавно жужжала вокруг, мертва. Наверняка, это жара убила ее. Скатертью дорожка…
— Дедушка Орн был добрым человеком. Я очень по нему скучаю…
Уэстмор заметил, что в блокноте есть неподшитые, странного оттенка листы.
— Что за, — начала было она, но потом вытянула один.
— Вот оно, — сказала она. — Только осторожнее.
Святые угодники, — подумал он, сразу же поняв по внешнему виду, что это.
— Истер, это же пергамент, а может, даже велень[2].
— Хм?
— Должно быть, очень старый. На чем писали раньше, до изобретения бумаги. На самом деле, это шкура животного, очищенная и обработанная особым способом.
— О, я знаю, что он старый. Он принадлежит нашей семье по моей линии. Эти листы приехали из Европы. Родственники моего дедушки были в числе первых прибывших сюда колонистов. Они обосновались в месте, называвшемся… что-то вроде Чу-ситс Бэй. — Она поморщилась. — Не помню точно.