— Что? — Джо поднял брови. — Вы уже послали?
— Да, сэр. Перед вашим приездом звонили из криминального отдела в Лондоне и поручили мне конфиденциально подготовить все данные относительно этого происшествия. Когда вы подъехали, я как раз сидел и пытался набросать на бумаге все, что, помню. Разумеется, я сохранил и свои служебные записи, так что, если они вам пригодятся…
— Наверняка. Итак — завтра в четыре. И прошу вас, сержант, придумайте, как это все соответственно упаковать. Мне ведь придется вернуться с пакетом в дом, где я буду жить.
— Я все понял. До свидания, сэр.
Машина двинулась. Полицейский, неспешно нажимая на педали, направился в сторону городка.
Роща вскоре кончилась, и открылись зеленые пастбища с пятнышками пасущихся овец. Вдали Джо увидел темную полоску леса на склоне цепи гор. В центре этого пейзажа устремилась ввысь острая белая скала. Тут же, рядом, отделенная голубой пустотой неба, над лесом возвышалась другая скала, значительно ниже первой, едва видимая над кронами деревьев. И хоть автомобиль Алекса находился на расстоянии нескольких миль, оттуда внезапно сверкнул солнечный зайчик.
«Кто-то закрыл открытое прежде окно… — подумал Джо. — Это там находится Норфорд Мэнор, дом над пропастью. А высокая белая скала напротив — это и есть Дьявольская скала. Итак, мы на месте… Здравствуй, Дьявол!»
Дорога углубилась в лес, но вопреки ожиданиям, не стала подниматься вверх, а свернула к невидимой долине. Через минуту Джо увидел длинную стену и притормозил. В стене показались каменные ворота. Их охраняли два гранитных льва. Подняв поросшие мхом головы, они пристально глядели куда-то вдаль поверх крон деревьев. Старинная, рельефная, высеченная в граните надпись над воротами гласила: ВЕЛЛИ ХАУС.
Значит, это здесь. Ворота были открыты. Очевидно, в этом тихом, спокойном месте никто никого не опасался.
Алекс очень медленно повел свою машину по гравиевой дорожке со свежими следами колес. Временами ветви деревьев с обеих сторон почти смыкались, скользя с тихим шорохом по кузову автомобиля. Парк возле дома сэра Александра был не слишком ухожен, если им вообще кто-нибудь занимался.
Через некоторое время аллея плавно повернула, и Джо неожиданно оказался на широкой солнечной поляне, на другом конце которой стоял красивый старинный дом, вероятно, периода Реставрации, несущий в своих безупречных формах отпечаток идеи Иниго Джонса или кого-нибудь из его наиболее способных учеников. Аллея пересекала лужайку и бежала прямо к дому, перед которым заканчивалась широкой петлей подъезда. Джо посигналил.
Вероятно, его ожидали, потому что двери дома тут же отворились и на дороге показался пожилой мужчина. И лишь спустя несколько секунд вслед за ним появился сэр Александр со своей неразлучной тростью.
Джо остановился напротив двери и легко выпрыгнул из машины.
— Приветствую вас в Велли Хаус, мистер Коттон, — сказал Джилберн, многозначительно улыбаясь в знак того, что не забыл фамилию своего гостя. — Надеюсь, ваша поездка была приятной?
— Просто чудесной! — воскликнул Алекс. — Какая восхитительная местность! Еще в пути я начал сожалеть, что никогда здесь не был.
— Знаю, знаю. Я сам приехал всего лишь час назад и уже успел немного отдышаться. — Джилберн жестом пригласил Джо в дом. — Прошу вас не беспокоиться о багаже и машине. Остин займется. Ваша комната уже приготовлена.
И пропустив гостя вперед, он вошел в прихожую. Джо задержался, слыша позади звонкий стук трости с металлическим наконечником. Пол прихожей был вымощен огромными, вытесанными из серого песчаника плитами, которые за многие годы постоянного мытья побелели и стали светло-пепельными. Прихожая оказалась темной, широкой и пересекала весь дом. На ее противоположной стороне, сквозь затейливую вязь решетки, покрывающей стеклянную дверь, виднелись густые зеленые заросли. Лучи низко стоящего солнца били оттуда и освещали великолепный камин, выдержанный в строгих пропорциях раннего английского барокко. Слева, исчезая во мраке, тянулась вверх узкая лестница. Стук трости прекратился, и Джо услышал за своей спиной дыхание Джилберна.
— Боже, как здесь тихо! — сказал Джо с внезапной, почти детской непосредственностью. Это было первое, самое острое впечатление. После тысячи разноголосых лондонских звуков тишина здесь сама по себе казалась преддверием тайны.