— Хорошо. Но ты должен четко и точно определить, чего от меня требуешь.
— Мы должны допросить этих людей. В этом деле есть несколько моментов, которые мне непонятны, и я хочу их прояснить.
— А когда ты прояснишь эти моменты — что потом?
— Потом, может быть… — Алекс прервал, затем покивал головой. — Да, я хорошо тебя понимаю. Это должно выглядеть идиотизмом. Тебе, вероятно, стыдно за меня, да?
— О!.. — Паркер сделал неопределенный жест рукой. — Я просто думаю, что ты зашел в тупик уже тогда, когда этот бедняга Джилберн, мечтая о том, чтобы самоубийство его любимой оказалось чем-то менее для него неприятным, пришел к тебе и подействовал на твое воображение всякими там дьяволами. Теперь то же самое воображение толкает тебя к абсурдным поступкам. Но я слишком хорошо тебя знаю и слишком высоко ценю твой ум, а потому уверен, что это не продлится долго. Я готов помочь и я — к твоим услугам… — Он улыбнулся, подошел к Алексу и положил руку на его плечо. — Не огорчайся. Все проходит… С другой стороны, я не понимаю, почему ты, имея перед собой стопроцентное самоубийство, хочешь навязать какому-то ни в чем не повинному человеку ответственность за него?
Но Джо, как бы не обращая внимания на его слова, вглядывался в маленькую зеленую муху, которая прогуливалась по темному пятну на письменном столе.
— Посмотри, Бен… — он указал пальцем. Муха, как бы угадывая, что жест касается ее взлета, сделала круг и снова села на то же место, откуда взлетела. — Дьявол Вельзевул был богом мух. Не он один. Киренейцы почитали Акарона, бога мух, а греки — Зевса…
— Что? — спросил Паркер. — И что из этого?
— Да нет, ничего! — Алекс подошел к письменному столу. — Как ты смотришь на то, чтобы заглянуть в ящики письменного стола? Даже если принять гипотезу самоубийства, ты бы хотел, вероятно, в своем рапорте отметить предлагаемый мотив. Сэр Ирвинг Эклстоун не был рядовым серым человеком, смерть которого не заслуживает даже пары строк в газетах. Он был наследником огромного состояния, нашим крупнейшим знатоком дел Дьявола и Инквизиции, а кроме того, отцом нашей самой знаменитой спортсменки. Если добавить к этому обстоятельства, о которых пресса узнает раньше, чем мы себе воображаем, а также тот факт, что его сестра погибла месяц назад при столь же таинственных обстоятельствах, не говоря уже о том, что над этой семьей тяготеет проклятие, которое — о чудо! — сбылось в десятом поколении, можешь себе представить тот шум, который поднимется в прессе и обществе, когда новость о его смерти станет широко известной?! Хотя бы по этой причине я советую тебе быть очень внимательным и аккуратным…
— Да… — Паркер покивал головой. — Я уже думал об этом. Но в моей профессии это неизбежно. И в конце концов, полиция существует не для того, чтобы удерживать взрослых людей, живущих в деревне, от самоубийства… Однако думаю, что тут ты прав. Мы должны пробиться сквозь все дебри неясностей до конца. Уже сам факт того, что здесь совершилось два самоубийства в течение одного месяца, даст общественному мнению обширную почву для размышлений. Мне следует все об этом знать.
И не ожидая Алекса, он выдвинул верхний ящик стола. Они бегло просмотрели заметки и бумаги, которые не дали ничего интересного и касались исключительно библиографии. В другом ящике почти ничего не было, за исключением нескольких писем из-за границы. Паркер перелистал их. Джо открыл ящик с другой стороны стола. Он вынул из него завернутый в бумагу пакет, взвесил его в руке, потом открыл. Некоторое время он разглядывал его содержимое. Потом тихо свистнул.
— Что случилось? — Паркер бросил в ящик последнее письмо и повернулся к нему. — Что это?
Алекс осторожно, через платок взял первый из двух находящихся в пакете предметов. На первый взгляд они производили впечатление слегка отесанных кусков дерева, с какой-то резьбой в нижней части.
— Можешь передать их на дактилоскопию, — пробормотал Джо, — хотя могу поспорить, что на них не будет найдено никаких отпечатков пальцев… Они влажные… — прибавил он через секунду. Потом насупил брови и некоторое время стоял не двигаясь.
— Но что это такое? — Паркер склонился и непонимающим взглядом скользнул по деревяшкам.
— Если я не ошибаюсь, а видимо, не ошибаюсь, это и есть дьявольские копыта, оттиски которых вызвали такой переполох в доме…
— Ты хочешь сказать, что он сделал оттиски в гроте и на книге своей умершей сестры…
Паркер склонился над предметами с внезапным любопытством.