Таких открытых и вместе с тем стеснительных людей, как этот Артур, тяжело обижать. Слушаешь, даже если неинтересно.
— Да! Шатохин круче всех, кого я когда-либо встречал!
— Ну… Честь и хвала. Я в свою очередь могу заметить только то, что он специфическая личность.
— Это да… — краснеет Артур. — Шутки, да и в целом выражения у него… Не просто уши вянут, а целый внутренний коллапс происходит. Лодки здравомыслия всплывают кверху дном.
Приподнимая брови, прочищаю горло. Как ни анализирую сказанное, суть аллегории не улавливаю. Но все-таки киваю.
— Ладно, пойду, — вставляю, как только в разговоре образуется пауза. — Работы сегодня много, а я хочу уйти вовремя.
— Конечно! — восклицает Артур, краснея. — Увидимся, Юния.
— Увидимся, — улыбаюсь на прощание.
Зажимая локтем печенье, стискиваю в руках стаканчики с кофе и быстро выхожу из кухни на этаж. Только вот добравшись до своего отдела, едва все это не роняю.
— Юнечка! — восклицает Римма Константиновна. — Ну, где же ты ходишь, милая? У меня давление уже трижды подскочило! Ян Романович вызывал еще полчаса назад!
— Меня??? — не могу скрыть потрясения.
— Да-да, — подтверждает раскрасневшийся Одуванчик. — Беги скорее!
Я словно одна из тех лодок, о которых запрягал Артур… Посреди океана. С пробоинами. Иду ко дну.
Едва справляюсь с тем, чтобы отдать Алле кофе и печенье. Оставляю на краю стола и свой стакан.
— Мне что-нибудь взять? — выдыхаю тихо, обращая взгляд вновь на Римму Константиновну.
Что ему, черт возьми, нужно?!
— Ничего конкретное Ян Романович не запрашивал. Возьми свой планшет, чтобы на всякий случай иметь доступ ко всему, над чем работаешь.
— Хорошо.
С каким-то нервным ехидством прикидываю, можно ли этим дурацким гаджетом серьезно травмировать человека.
Ох… По крайней мере, им можно занять руки.
Выхожу из кабинета с гордо поднятой головой. Иду по коридору, не сбиваясь с уверенного ритма. Но психологически не могу избавиться от ощущения, что траектория, которую я в данный момент преодолеваю — это путь на эшафот.
8
Если в этом есть острая необходимость, Ян Романович…
© Юния Филатова
— Вызывали? — спрашиваю практически бездыханно.
Глупый вопрос, конечно. Но я не знаю, как еще вежливо привлечь внимание игнорирующего меня Нечаева. Минуты три прошло с тех пор, как вошла в его кабинет, а он даже головы не поднял.
Глядя исключительно в экран ноутбука, Ян что-то быстро набирает на клавиатуре. А я все стою перед его столом, не понимая даже, можно ли мне опуститься в одно из кресел. Спина от напряжения деревенеет. Между лопаток и в пояснице возникает жжение. Мышцы живота медленно стягивает болью.
Нужно срочно расслабиться. Но расслабиться я не могу.
Сердце, что называется, на весь организм работает. Чувствую отголоски производимых им безумных ударов в каждой клеточке своего тела. Такое ощущение, что все органы увеличиваются и, перестав в один миг помещаться, разворачивают внутри меня жестокую бойню за территорию.
Дыхание нарастает так же стремительно. Становится частым и громким. Грудь на очередном вдохе распирает так сильно, что критически натягиваются пуговицы блузки. Легкие переполнены, а мне все кажется, будто я недополучаю жизненно необходимого компонента — кислорода.
Все эти реакции так злят! Ведь пока я схожу с ума, Нечаев даже не замечает моего присутствия. Не реагирует и на прямой вопрос. Спокойно работает, тогда как я рядом с ним дышать неспособна.
Мне трудно оторвать от него взгляд. Не могу не засматриваться, пока есть возможность изучать так близко.
Раньше волосы Яна всегда торчали вверх, что вкупе с неисчезающими с лица ссадинами придавало его образу озорства, безбашенности, раздолбайства и, что уж греха таить, сексуальности. Сейчас же у него аккуратная стрижка. От лба волосы зачесаны назад с направлением налево. Ни одна прядка не выбивается из этой стильной темно-русой волны. Волосок к волоску, что называется. По бокам короче, но никаких бритых висков больше не наблюдается.
Лицо серьезное. Взгляд сосредоточенный. Из-за чего прямые брови лишь слегка меняют свою форму, опускаясь у переносицы вниз и приподнимая концы у висков.
Губы идеального приглушенно-розового цвета. Четкий желобок над верхней. И в целом, чувственный изгиб невозможно скрыть, если не поджимает, намеренно делая нежную плоть твердой.
Белая рубашка, скучный галстук, строгий костюм.