Но вечер среды оказался исключением из правила.
В среду Алан забрал Гарольда в кино прямо из школы, после теннисного матча. Соответственно, меня пригласили.
Эмма не ждала их до десяти вечера; а к тому моменту, насладившись тушеным ягненком, я должен был уже отбыть. Так все выглядело в теории. Подобно всем тщательно выстроенным планам в моей жизни, этот не сработал, вот почему я сижу сейчас в приемном покое больницы Святого Фомы, где мне обрабатывают рану головы. Я не виню Гарольда. Они с отцом поругались, поэтому он вернулся домой раньше времени.
Любой четырнадцатилетний парень, обнаруживший дома незнакомца, оседлавшего мать на белом кухонном коврике, отреагировал бы точно так же.
Схвати он теннисную ракетку, было бы еще хуже.
— Как ты себя чувствуешь?
Это Мег. Я даже не объяснил ей, что случилось.
— В порядке. Выглядит страшнее, чем на самом деле. — Я касаюсь бинтов.
— Не трогай, — говорит она. — Еще кровит.
Я осматриваюсь. Где-то тут должен быть доктор с результатами рентгена. Нет, не видно.
— Это твоя мадам тебя сюда привезла?
Я слабо киваю.
— Ну, и где она? Почему ты вызвал меня?
— Ей пришлось уехать к сыну.
— А у нее есть сын?
Я снова киваю.
— Большой?
— Четырнадцать. С отлично поставленным ударом справа.
Мег морщится. Осматривает меня снизу вверх, хмурит брови, сразу становясь невероятно похожей на мать.
— Только не говори, что это он тебя приложил.
Я молчу. Меня тошнит; пронизывающий все вокруг запах антисептика не отвлекает, и в горле стоит мерзкий привкус.
— Ты уже довел маму до психотерапевта. Теперь еще этот несчастный ребенок будет на учете до конца жизни. Ты омерзителен, — говорит она, глядя вдаль.
Я опять согласно киваю, и это движение вызывает приступ тошноты.
— Мистер Холл?
Мы с Мег поворачиваемся к докторше, которая разговаривала со мной раньше. Я поднимаю руку.
— А, вот вы где. Ну, все вполне прилично. Ничего не сломано, трещин нет. Только небольшое сотрясение.
Возможна тошнота, даже рвота; если за сутки не пройдет, сразу к нам. — Она смотрит на Мег с улыбкой. — А вы, мисс?
— Дочь. — Мег кривится.
— Не следует оставлять его без присмотра, понимаете?
Мег кивает, тянет меня со скамьи и подталкивает к выходу.
— А где одежда?
Докторша, заметив, что я почти раздет, осматривает коридор. На мне нет ни носков, ни обуви, ни рубашки; только забрызганное кровью белое банное полотенце, вероятно, оно принадлежит Эмме.
— Он не заслужил одежду, — цедит сквозь зубы Мег, и меня протаскивают сквозь крутящиеся двери к парковке в холодный ночной воздух.
Я просыпаюсь от птичьих трелей. Мег стоит надо мной со стаканом воды.
— Пей, — велит она.
Делаю, что сказано. Английская водопроводная вода льется на мой шершавый язык. Становится легче.
Я у дочери в комнате, в квартирке в Клэпхеме, которую она делит с двумя другими девушками.
Сажусь на узкой кровати.
— Почему я здесь? И где спала ты?
Она кивает на брошенные на пол одеяла.
— Ты заснул в машине. Сюда было ближе, чем до квартиры Бена. Ты что, совсем ничего не помнишь?
— Нет. Прости, Мег.
Пытаюсь встать; голову пронзает острая боль — словно череп пробили кинжалом. Я борюсь с позывами к рвоте.
— Не шевелись. А то вся вода хлынет наружу.
— Надо позвонить на работу. — Я ищу взглядом пиджак и телефон.
Мег пожимает плечами:
— Полагаю, все твои вещи по-прежнему у нее.
Я уже связалась с Мэттом и сказала, что ты сегодня не придешь.
— Связалась? — Я прикрываю глаза и откидываюсь на тонкую подушку. В висках стучит. — Каким образом?
— Позвонила маме и спросила его номер.
Я громко сокрушаюсь:
— Мег, надеюсь, ты…
Она отмахивается:
— Прекрати, папа. Я ничего ей не рассказала. Доволен?
— Она встряхивает длинными волосами, совсем как в рекламе шампуня. Только злость в ее глазах совсем не рекламная. — Ты вынудил меня врать маме.
Господи, ну что ты за гад такой!
— Что ты ей сказала?
— Что ты поранился. Я просто умолчала про обстоятельства.
Сказала, на тебя напали.
Мои губы изгибаются в улыбке.
— Ну, в некотором роде.
Она пытается сдержать усмешку:
— Напали… ревнивый сопливый пацан. Нет, я не стала ей этого говорить.
— Спасибо, Тыковка.
Я тянусь погладить ее. Она совсем рядом… И комната такая маленькая…
Мою руку резко сбрасывают.