Северус прислушивался к её возбуждённому щебетанию, пока нёс Софи наверх. Добравшись до ванной, он поставил её на пол и повернул краны, настроив тёплую воду. Она вылетела из комнаты, напоминая маленький кудрявый вихрь, только её крошечные ножки затопали по коридору, а вернулась с пижамой и книгами, которые купил ей Драко.
— Смотри, что подарил мне дядя Драко!
— Да. Я вижу, — пробормотал он, забирая у неё всё в охапку и складывая это на столешницу. — Какую из них мне прочесть тебе перед сном?
Она выглядела озадаченной.
— Все!
— Как пожелаешь. Тебе помочь? — предложил он, указав на её платье.
Она упрямо мотнула головой.
— Я сама разденусь. Как взрослая!
— Очень хорошо, — присев на корточки, Северус стал ждать, пока она освободится от одежды. Наблюдать за её неуклюжими попытками было просто невыносимо. Вместо того чтобы стянуть платье через голову, Софи расстегнула все пуговицы и сбросила его на пол. «Да уж, дети и пуговицы — это вещи несовместимые». После этого она села на пол и принялась за туфли и носки. «Восхитительно маленькие носочки!» Северус подцепил один крошечный носок и рассматривал его, пока она вылезала из своих трусиков. В носок поместился всего один его палец. «Это нереально!»
Освободившись от лишних одёжек, Софи голышом побежала к раковине и, порывшись в шкафчике, достала оттуда несколько разноцветных пластиковых формочек. Северус оказался в замешательстве. Впрочем, практически всё, что происходило этим днём, сбивало его с толку. Девочка подошла к ванне и побросала формочки через край в воду.
— Всё. Я готова! — объявила она.
Он поднял её и усадил в ванну. Расположив все формочки по давно заведённому ритуалу, она позволила им плавать вокруг себя, затем выбрала одну из них и наполнила её водой. Северус опустился на колени рядом с краем ванны и завороженно наблюдал, как Софи взяла мыло, сделала пену, а затем добавила её в одну из своих формочек. Следующие пять минут малышка переливала воду и взбитую мыльную пену из одной формы в другую. Вдруг, к своему изумлению, он понял, что она подражает его работе в лаборатории. Это выглядело немного жутковато. Девочка хмурилась, делая вид, что усердно думает, и это придавало ей довольно угрюмый вид.
— Что ты делаешь? — не выдержав, спросил он.
— Оборотное зелье.
— И как? У тебя получается?
— Мне нужна шкурка бумсланга.
Закатав рукава, Северус подал ей ту формочку, на которую указал её пальчик. Софи тщательно отмерила пену и воду, перемешала всё это и проверила результат. После нескольких минут интенсивного «зельеварения» она взмахнула над «Оборотным зельем» рукой и произнесла:
— Scashizzle!
— Прости — что?
— Всё готово, пап. Можешь проверить.
— Проверить? — неуверенно переспросил он, взяв формочку двумя пальцами и брезгливо поморщившись.
— Ну да. Выпей зелье и скажи, сработало или нет.
— Нет уж, спасибо. Мне хватило супа твоей мамы.
Она засмеялась и забрала «зелье» обратно, а потом притворилась, что пьёт его, вылив большую часть себе на грудь.
— М-м-м! Получилось!
Северус сдержал рвущийся наружу хохот.
— Оборотное зелье неприятно на вкус.
— Не то что тыквенный сок, да?
Он покачал головой.
— Даже близко на него не похоже.
— Папочка?.. — многозначительно начала она, возвращаясь к своему «вареву».
— Ну что ещё?
— Дядюшка Фред сказал, что в школе ты учил его Зельям.
— Да, — Северус понял, что девочка не собирается мыться самостоятельно, и потянулся за мочалкой.
— А ещё он сказал, что ты был злым.
Позаимствовав у неё немного мыльной пены (той самой шкурки бумсланга), он намылил мочалку.
— И ты ему поверила?
Она подняла на него взгляд и, казалось, тщательно обдумывала свой ответ.
— Теперь ты совсем не злой.
«Значит, ни да ни нет. Очень хитрый ответ. Возможно, она действительно пошла в меня».
— Спасибо.
— Он сказал, что и маму ты тоже учил.
— А вот это правда.
— Она была твоей лучшей ученицей, да? И поэтому ты на ней женился?
Северус ухмыльнулся и поднял её густые волосы, чтобы вымыть спину.
— Не совсем. Я женился на твоей маме, потому что полюбил её.
— И хорошие оценки ты ей ставил тоже потому, что полюбил?
— Нет. Она сама заслужила свои оценки. Твоя мама — очень умная ведьма.
— Я тоже хочу в школу! Когда я туда поеду?
— Ты получишь письмо из Хогвартса, когда тебе исполнится десять или одиннадцать. Это будет нескоро.
— Джеймс уедет раньше меня?
— Да. Он же старше.
— Джеймс сказал, что скоро у него появится маленький братик или сестрёнка.
— Это неудивительно.
«Очень скоро, судя по размеру Джиневры».
— Он сказал, что младенец вылезет из тёти Джинни. Это правда?
Северус невозмутимо кивнул и намылил её крошечный животик, а затем подмышки.
— Правда.
— Целый младенец? — уточнила девочка, как будто он её не понял.
— Да. Так появляются дети. Именно поэтому у тёти Джинни такой огромный живот.
— Эм-м… Она что, его съела?
Рассмеявшись, он отрицательно покачал головой.
— Нет. На самом деле младенец не в самом животе. Точнее, не там, где пища. Это просто так выглядит.
— Ну да, ведь она так много ест! — резонно заметила Софи, пошевелив пальцами ног под водой. Её ножки выглядели так, словно она босая носилась по грязи.
Северус кивнул.
— Ей приходится много есть. Ведь она делится всем со своим ребёнком, пока тот не будет готов к рождению.
Софи на некоторое время задумалась.
— А как… ребёнок туда попал?
Он не знал, сколько следует ей рассказывать, но не хотел, чтобы она подумала, будто во всём этом есть что-то постыдное.
— В этом тёте Джинни помог её муж. С самого начала ребёнок был не таким уж большим. На самом деле он был крошечным, а потом вырос. Как цыплята сначала развиваются в яйцах, потом вылупляются и вырастают в больших куриц.
— Вылупляются… А как ребёнок выберется наружу?
Северус прополоскал мочалку, обдумывая, как ей всё объяснить.
— У мамочек есть специальное место между ног, откуда появляются дети. Когда тётя Джинни почувствует, что момент рождения настал, ей придётся вытолкнуть его из себя.
Софи ошарашенно посмотрела вниз между собственных ног, пока обмозговывала услышанное.
— Это как… покакать, да?
Ему пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться.
— И да, и нет. Хотя это недалеко от того места. Похоже лишь в том, что приходится тужиться, но всё гораздо сложнее. Ребёнок ведь значительно крупнее.
— Это больно?
— Да. Очень больно.
— Значит, маме было больно, когда я появлялась на свет?
— По-другому просто быть не могло.
Глаза Софи округлились. Казалось, она вот-вот расплачется.
— Я не хотела!
Северус улыбнулся ей.
— Не плачь, милая. Она знала, чего ждать от родов. Твоя мама — очень смелая!
Чёрные глаза девочки наполнились слезами и раскаянием.
— Мамочка-а-а!!!
Он услышал, как Гермиона стремглав пролетела по спальне и вбежала в ванную в одном халате.
— В чём дело, детка?!
— Прости-и-и!.. Меня-я-я!..
Гермиона растерянно покосилась на Северуса.
— За что, любовь моя?
— Я сделала тебе больно, когда появлялась на свет! Дети — это плохо!
Гермиона опустилась на колени рядом с Северусом и вытерла слёзы с лица дочери.
— Нет, малышка. Дети — это прекрасно! Не буду отрицать, мне действительно было больно. Но я бы снова всё это вытерпела ради тебя!
— Правда? — спросила она, громко шмыгнув носом.
— Конечно! Мы с папой любим тебя больше всего на свете!
— Я тоже вас люблю! — с этими словами Софи встала и обняла Гермиону за шею.
Она поцеловала её в щёку и обняла в ответ, возмущённо шепнув Северусу через плечо: