— Что ещё ты ей сказал?!
— Только правду, — признался он. — Я не хотел пугать тебя, милая, — поспешно добавил он, поглаживая девочку по голове. — Иногда в жизни что-то причиняет нам боль, но мы проходим через это, справляемся, стремясь к заветной цели. И ты определённо стоила всех тех мучений.
Северус заметил, как у Гермионы по щекам потекли слёзы; он наклонился и поцеловал её.
— Для меня главное — это ты и твоя мама.
Другой рукой Гермиона обняла его за шею и крепко прижала к себе, шепча на ухо:
— Я так сильно люблю тебя, Северус! Так сильно! — она снова прикоснулась к нему губами, а потом и к щёчке дочери. — Обними папу, доченька. Ты нужна ему.
Софи отпустила Гермиону и обвила шею Северуса своими мыльными руками.
— Я тоже очень сильно тебя люблю, папочка!
Он стиснул её в объятиях. «Кажется, моё сердце вот-вот разорвётся». Вот только его больше не пугали такие сильные эмоции. «Софи сварит для меня своё волшебное зелье, и я снова соберу его по кусочкам. Вероятно, потом оно будет наполнено мылом, а не кровью».
Гермиона улыбнулась, взъерошив и без того пушистые волосы девочки.
— Ты закончила играть? Пора ложиться спать.
Дочь поцеловала его в щёку, и ему пришлось отпустить её. Северус принёс ей полотенце, завернув в него, прежде чем вытащить её из ванны. Он поставил Софи на ворсистый коврик и вытер насухо, её влажные волосы красиво завились в колечки, когда влага испарилась под действием Высушивающего заклинания. Гермиона взяла со столешницы её крошечную пижамку и протянула ей чистые трусики.
— Опять с лягушками? — поинтересовалась она, кивнув на зелёных мультяшных лягушат, прыгающих по детским трусикам. — Ты надеваешь эту пару чаще других.
Надев их на себя, Софи ткнула в одну особенно зелёную лягушку и лаконично ответила, словно это могло всё объяснить:
— Ква-ква!
Гермиона протянула Северусу пижаму. Он помог девочке натянуть её через голову, а затем — просунуть ручки в короткие рукава. Гермиона подтянула на ней штанишки.
— Ну вот! Теперь всё чисто и красиво, — она ласково улыбнулась, погладив её животик. — Хочешь, я помогу тебе почистить зубы?
Девочка сладко зевнула и кивнула.
— Да, мамочка.
В то время, пока Северус сливал воду и убирался в ванной, Софи стояла на стульчике у раковины, маниакально орудуя своей крошечной жёлтой зубной щёткой, и, улыбаясь себе в зеркало, чистила зубы, а Гермиона заплетала ей волосы в косу. Когда они закончили, Северус отнёс её в детскую (которая всё ещё была как бельмо на глазу) и положил на кровать. Гермиона передала ему книжки. Он принялся листать одну из них, пока Софи ёрзала под одеялом.
Она пододвинулась к краю, освобождая для него место. Откинувшись на спинку кровати, Северус открыл самую тонкую книгу. «Сомневаюсь, что она дослушает хотя бы до середины». Софи прижалась к нему, положила голову ему на живот и погладила пальчиком первую колдографию, как будто пыталась потрогать тело изображённого на ней кентавра. Он всё время обнимал её рукой, приподнимая вторую только для того, чтобы перевернуть очередную страницу. Гермиона застыла в дверях, наблюдая за этой идеалистической картиной с мягкой улыбкой на губах.
Когда он дочитал книжку до конца (которая, кстати, показалась ему не такой отвратительно-бессмысленной, как про принцессу Полли), Гермиона поднесла палец к губам, тихо прошептав:
— Она уже спит. Не разбуди её.
Северус неслышно выскользнул из постели, осторожно придерживая головку девочки и укладывая её на подушку. Опустившись на одно колено, он убрал с её лица несколько выбившихся кудрявых прядок. «Она похожа на херувима. Моего херувима». Наклонившись, Северус поцеловал её в лоб и часто заморгал от нахлынувших чувств. «Ей действительно будет хорошо здесь одной? А если ночью ей что-нибудь понадобится?» Рука Гермионы мягко коснулась его плеча.
— Пойдём, любимый. Вы же увидитесь завтра утром, — прошептала она и наклонилась, чтобы поцеловать дочку в щёку. Северус позволил ей увести себя, но в дверях всё-таки оглянулся на неё в последний раз.
Как только они оказались в спальне за закрытой дверью, Гермиона начала нетерпеливо раздевать его, расстёгивая рубашку и покрывая поцелуями его грудь. Сняв с него сорочку, она обняла его за талию и положила голову поверх сильно бьющегося сердца, испустив долгий вздох.
— Я так сильно люблю тебя!
Он поцеловал её в кудрявую макушку. «Совсем как у Софи».
— Я тоже тебя люблю.
Она посмотрела на него с лёгкой улыбкой.
— Так ты рассказал Софи, откуда берутся дети?
Северус покачал головой.
— Не совсем. Она интересовалась, как ребёнок появляется на свет. Мне пришлось что-то на это ответить.
Её руки опустились вниз, ловко расстёгивая ремень и брюки.
— И что ты ей сказал?
— Что у мамочек есть особое место между ног, откуда появляются дети, а когда приходит время, они выталкивают их наружу.
Гермиона улыбнулась и кивнула.
— Не так уж далеко от правды.
— Она спросила меня, похоже ли это на справление нужды.
Закрыв лицо обеими руками, она затряслась от беззвучного смеха.
— А ты что на это ответил?
— Что младенцы намного крупнее и их труднее вытолкнуть. Тогда-то она и спросила, больно ли это. Я не хотел ей лгать.
Гермиона прижалась лбом к его груди, вытирая с глаз слёзы и тихо вздыхая.
— Вот поэтому Софи со всеми вопросами бежит к тебе. Она знает, что ты всегда скажешь ей правду. Она не спрашивала, как ребёнок вообще туда попадает?
— Разумеется. Она спросила про Джиневру. Я сказал, что это заслуга Поттера.
— По-моему, заслуга — это слишком громко сказано. Мне следовало догадаться, что огромный живот Джинни вдохновит её на подобные расспросы. Хотя я надеялась, что мы обсудим эти темы, когда она станет постарше. Нужно будет достать ей книгу об этом или что-нибудь в этом роде.
— Звучит интересно, — пробормотал он. — Что-нибудь вроде: «Невероятное путешествие Дика Члендера в Особое мамочкино место».
Она уставилась на него, стараясь не хохотать, как безумная.
— А ты хочешь сегодня ночью посетить особое мамочкино место?
Северус скинул ботинки, чтобы она могла по-нормальному снять с него брюки.
— Боже всемогущий, женщина! Мы трахались целый день! Ты когда-нибудь устаёшь?!
— Так мы же просто играли! А сейчас мне нужно, чтобы ты «трахнул меня с любовью», ведь именно так ты это называешь.
Избавившись от одежды, Северус запрокинул ей голову и впился в её губы, по ходу дела развязывая халат, пока его язык мягко двигался у неё во рту. Несмотря на мятную прохладу от зубной пасты, она была тёплой и сладкой на вкус. Скользнув руками под халат, он притянул Гермиону ближе. Мягкий материал её ночной рубашки казался назойливым, сводящим с ума барьером. Скользнув под подол руками, к своей радости он обнаружил, что на ней нет трусиков. Северус просунул пальцы между ягодиц и потрогал киску, покрытую мягким пушком. «Моя!»
Мягко прикусив и оттянув её нижнюю губу, он ввёл язык ей за щёку, лаская и возбуждая её лёгкими движениями.
— Какая непослушная мамочка! Куда подевались твои трусики?
— Мне нравится поощрять тебя на ночные исследования.
— Моя заботливая жёнушка, — пробормотал он, усаживая её в изножье кровати. — Откинься. Ты же знаешь, я не могу спать, если в комнате не пахнет тобой.
Захихикав, она упала на кровать и подтянула колени к груди. Северус слегка раздвинул ей ноги и склонился над кроватью. Он лизал, покусывал её бёдра, пока она не начала извиваться, а затем раздвинул припухшие половые губы, чтобы попробовать этот нектар. Он не торопился, дразня её до тех пор, пока она не захныкала, а её лоно не стало влажным и скользким.
— Ты готова отсосать у меня? — пробормотал он, лаская её языком.