Перевернув страницу, он не смог скрыть изумления на своём лице. У скамьи позади неё со стеком в руке стоял… Драко. Он так сильно ударил её кожаным хлыстом, что Гермиона резко подпрыгнула. «А парень-то заметно возмужал!» Драко запомнился Северусу таким, каким большинство юношей покидали Хогвартс, но теперь его шея стала толще, а плечи — намного шире. Если бы не платиновые волосы, возможно, он бы даже не узнал его. «Глупости, конечно узнал бы! Ведь он невероятно похож на Люциуса!»
И вдруг Северус понял, кто сделал все эти снимки, запечатлел самые интимные моменты их с Гермионой семейной жизни. «Очевидно, «дядя Драко» всё ещё делит с нами постель». Он перевернул страницу, и у него чуть не отвисла челюсть. «Кажется, со временем кое-кто запел по-другому». Должно быть, теперь колдокамера оказалась в руках Гермионы, на что указывала следующая дюжина снимков о… нём и Драко — вместе! Молодой человек склонялся над ним, вбирая в рот его член, пока Северус лежал на кровати и гладил его светловолосую голову; они вдвоём катались на простынях, тёрлись друг о друга; и в завершении коллекции — он с удовольствием трахал его в зад, пока Драко склонялся над краем кровати. На дальнейших изображениях уже была Гермиона. Она лежала на коленях голого Драко с насадкой клизмы в заднице. Её попка порозовела, Драко медленно и осторожно шлёпал по каждой ягодице, пока она наполнялась водой. Следующий снимок, наверное, был идеален с её точки зрения: Гермиона лежала в постели на спине, Драко нависал над ней, трахая её в миссионерской позе, а Северус стоял на коленях позади него, пристроившись к его заднице. Выражение лица крестника говорило о чём-то, выходящем за рамки экстаза. Скорее, на нём отражалось неземное блаженство. «Похоже, мораторий, наложенный Драко на мой член, продлился недолго». Северус был одновременно шокирован и возбуждён этим открытием. «Гермиона права, он всегда был довольно смазливым мальчиком».
Следующие две колдографии были его сольными снимками. Первая — в чёрно-белом стиле, с акцентом на игре света и тени. Северус сидел в кресле в игровой комнате, его брюки были расстёгнуты, а член сжат в руке. Без рубашки. «Интересно, она сама придумала сюжет? Больше похоже на её фантазии». На следующем изображении он был полностью обнажён и стоял, дроча над ней. С этого ракурса он вообще никогда себя не видел. Первый чёрно-белый Северус кончил себе в руку и на живот. В ту же минуту в реальности Гермиона застонала рядом с ним в постели, потираясь тёплой промежностью о его ногу.
На следующем постановочном снимке был Драко, сидевший в кресле совершенно голым. С высокомерной ухмылкой на лице, он поглаживал себя рукой. Северус закатил глаза. Завышенное самомнение Малфоя-младшего со временем ничуть не изменилось. Он фыркнул, перевернув страницу, и обнаружил уже их обоих. Голыми. Опять вместе. Драко лежал у него на коленях. «О, вот теперь я не сомневаюсь, с чьей подачи были сделаны эти снимки! Это её идея!»
Однако картинка, которая располагалась следом, была идеальна с его точки зрения. Зрелище, которое он видел уже много раз, но тем не менее с удовольствием смотрел бы на это снова и снова. Гермиона стояла перед ним на коленях, его член был погружён глубоко в её глотку, припухшие заманчиво-покрасневшие губы блестели, натёртые от усилий. Он наблюдал, как его собственная рука вошла в кадр, быстрыми движениями гладя оставшуюся длину, на грани оргазма. Она специально смотрела в камеру, высунув язык в ожидании кульминации. Первая порция спермы попала ей на щёку, остальное — на её нетерпеливый язык. Колдография была до чёрта атмосферной!
На последнем изображении они вдвоём находились в гостиной, установив рядом зеркало, чтобы смотреть на себя. Северус сидел в кресле, а она — у него на коленях, глядя в камеру. Широко раздвинув ноги, Гермиона плавно опускалась на его член снова и снова. Его руки обвились вокруг её талии, властно насаживая девушку на свой ствол. В реальности насмотревшемуся на снимки Северусу сразу же захотелось оценить степень её готовности к продолжению.
Гермиона лежала рядом с ним, гладила его яйца и тёрлась о бок, явно возбуждённая их совместной прогулкой по дорожке воспоминаний. Она поцеловала его в плечо и улыбнулась.
— Я такая мокрая, сэр! Пожалуйста, позвольте пососать ваш член?
— Сначала скажи мне, какая колдография твоя любимая, — ответил он, протягивая ей альбом.
Она всерьёз задумалась, как будто ей было трудно принять решение, а затем указала на снимок, где он мастурбировал в кресле.
— Вот эта.
— Правда?
— Да. Жаль, нельзя увеличить её и повесить над камином, — с усмешкой предложила она.
— Ну почему же… Можно было бы отпугивать ею нежеланных гостей. Вот только как ты объяснишь это Софи?
Она захихикала.
— Эм-м… Папа очень любит маму?
Он тоже больше не мог сохранять серьёзное выражение лица.
— Сомневаюсь, что это достойное оправдание.
— Можно повесить её здесь?
— Хм-м… — с сомнением протянул он. — Не знаю, смогу ли я долго смотреть на самого себя.
— Если ты согласишься, я разрешу тебе повесить в спальне снимок, как я кормлю грудью.
— Договорились.
— Ладно. Завтра же сделаю копии.
— Хорошо, — сказал он, скользя рукой вниз и обхватывая ладонью её промежность. — А теперь принеси камеру. Мы начинаем новый альбом.
Она снова затряслась от смеха.
— На тебя накатило вдохновение?
— Да. Хочу снять крупным планом, как мой член погружается в твою киску и задницу.
— Как пожелаете, сэр, — она улыбалась и откровенно тёрлась о его руку. — Как вы меня хотите?
Северус просунул два пальца во влагалище. Благодаря упражнениям для интимных мышц её лоно стало обладать воистину богатырской силой; оно сжимало его с силой крепкого кулака.
— Ты ещё недостаточно возбудилась, — это была ложь в чистом виде, она уже вся промокла, но он собирался довести её до отчаяния. — Тебе так хочется чем-нибудь заполнить эту пустую дырочку?
Глаза Гермионы потемнели ещё сильнее, она согласно кивнула.
— Да, сэр! Прошу! Я была очень плохой девочкой! Пожалуйста, накажите меня!
Её готовность произносить вслух столь унизительные вещи очень заводила его. Она больше не смущалась, её личико не заливалось румянцем, но шептала непристойности она намного тише, чем говорила до этого. «Посмотрим, смогу ли я заставить её покраснеть, как раньше».
— А что плохим девочкам вставляют в зад?
Гермиона боязливо поёжилась.
— Надувную пробку.
«Надувную пробку?! Чтоб мне провалиться!»
— Так принеси мне её. И надень соответствующую одежду.
Она усмехнулась и быстро скатилась с кровати.
— И камеру захвати!
«Потому что теперь я не знаю, где всё это лежит. Скоро у меня начнётся нервный срыв, так как я понятия не имею, что происходит в моём доме»!»
Гермиона подошла к комоду и начала открывать ящики — один за другим, — копаясь в их содержимом. Она вернулась с колдокамерой и надувной анальной пробкой в руках. Отдав их ему, она пошла в ванную — переодеваться. Во время её отсутствия Северус хорошенько изучил камеру. Та оказалась довольно простой, с одной кнопкой на включение и выключение.
По возвращении на ней были надеты лишь белые школьные чулки и ошейник. Волосы она собрала в два низких хвостика, отчего ему сразу же захотелось кончить прямо на её милое личико. Гермиона тут же опустилась на колени и приняла нужную позу. «О, какая послушная девочка!»
Северус слез с кровати и подошёл к ней. Воспользовавшись возможностью, в течение минуты он как следует наслаждался видом, а потом решил проверить, насколько покладистой она может быть.