Надия удобнее устраивается в кресле. Прикрывает глаза. Федя на каждом светофоре жадно ловит взглядом черты девичьего лица.
Локоны растрепались. Хочет заправить из ха ушко. Не решается.
Если коснется, он пропал. А так, хоть какая-то видимость контроля.
***
Парковка перед заведением забита. Час-пик, вряд ли есть свободные места в приличном кабаке. Но Федя не собирается сдаваться, если малышка хочет поужинать, она поужинает.
Белый бросает ключи от тачки пацану-парковщику. Ведет малышку вверх по ступеням, придерживает перед ней дверь. Сам охреневает от своей галантности. Белый в жизни не водил девушек по ресторанам. Да ему, собственно, до такой малышки – как до звезд пешком.
– Извините, у нас все столики забронированы, – дежурно улыбается официант.
Федя молча сует пару купюр в руку мужику.
– Вот этот, вижу, свободен, – хмуро цедит, кивает в угол.
– Да. Вы правы, – расплывается в улыбке работник заведения.
Белому один хрен, чем питаться. Но голод просыпается зверский.
Малышка, слегка смущаясь, изучает меню. Делает заказ. С иностранными языками у Феди туго, но он моментально уплывает, слыша, как легко и красиво произносит Надия названия блюд. Черт, французский теперь у Белого самый любимый, стопудово.
– А вы, наверное, мясо предпочитаете, да, Федор Львович? – улыбается ему.
Тебя предпочитаю, родная.
У него сводит челюсть, с такой силой он сжимает зубы, чтобы не брякнуть этого вслух. Пытается отвлечь себя от ненужных мыслей и фантазий.
Официант сваливает. Федя вынимает пачку сигарет из кармана. Автоматом хлопает по пиджаку, в поисках зажигалки.
– Здесь места для некурящих, – негромко поясняет малышка, кося взор на табличку, возвращает глаза на Белого, улыбается еще шире.
Сигарета остается зажатой между губами. Твою ж мать! Он сейчас сожрет эту сигарету, раз курить нельзя, настолько сильно ему нужен никотин, или хоть капля чего-то горького.
Надия отвлекается на телефон. Что-то печатает одной рукой. Федя уже не таясь, рассматривает девочку.
Красивая. И совсем не боится его. А ведь раньше боялась. Он это видел, чувствовал.
Что же изменилось? Должна ведь бояться? Он все сделал для этого.
Что с тобой не так, малая?
Он молчит, сверлит красивенькое личико взглядом. Буравит. Сканирует. А девочка – только еще шире улыбается.
Спустя вечность, им несут заказ. Все, как и полагается. Феде приличный кусок мяса. Девочке что-то нежное и невесомое с хитрым французским названием.
– Если вам нужно покурить, вы сходите, – кивает малышка головой в сторону.
Никуда он не уйдет. Легче ему руку оторвать, чем выпроводить за пределы зала, где сейчас сидит девочка и смотрит на него карими волшебными глазами.
Белый принимается за стейк. С кровью. Все, как он любит. Впрочем, он жрал бы даже бумагу, только бы девчонка сидела рядом с ним.
– Ой..., – шепчет Надия и смотрит за спину Белому.
Не нужно быть гением, чтобы угадать, кто там вырос в дверях ресторана.
Очень медленно Белый убирает приборы в сторону. Нож максимально подальше. Впрочем, этот маневр не спасет.
А дальше – все по долбанным канонам. Федю аккуратно укладывают мордой в стол.
Приходится поднять руки, показывая, что сопротивляться он не станет.
– Папа! Ты чего?! – возмущается малышка.
Федя кривится. Смотрит на нее.
Все в порядке, родная. Со мной так и надо.
Давно бы так. Глядишь, мозги б вернулись в строй.
– Ты мне поясни, Белый, какого ...рожна ты тут..., – рычит Варгинов ему в висок.
Крепкая рука намертво прижимает Федю. Он может выскользнуть. Пара движений и будет на свободе. И ствол с боевыми. Стреляет Белый без промаха.
Но ничего этого не нужно. Федя прикрывает веки, отпускает девочку.
– С рукой что?! – рычит отец Надии.
– Папа! Хватит произволом заниматься! – звонкий голос заставляет Белого усмехнуться, слов откуда таких набралась? – Федор Львович меня спас от хулигана. Отвез в больницу. Вот, у меня есть справка и рецепт! Даже снимок есть!
Малышка высказывается гневно, с запалом. Федя молчит.
– Это мы проверим, – подводит черту Мухтар под монологом дочери.
Федя усмехается. Его отпускают на волю. Человек Варгинова о чем-то негромко говорит Мухтару на ухо. Тот кивает. Федя невозмутимо поправляет пиджак. Не смотрит на притихшую девчонку.
Потому что стоит взглянуть – и все станет ясно. Психанет. Забьет на все. Не отдаст.
А Белому этого не нужно. Вернее, нужно. Очень нужно. Но вот на кой хер сам он сдался малышке? Вопрос можно считать закрытым. Он чужой для нее.