— Есть! — отчеканил Авдеич.
Далеко внизу, в темной воде, мелькнуло что-то светлое.
— Под мост уходит! — крикнул коренастый, одетый почему-то как на свадьбу.
— Нич-чего! — Ноздри Авдеича раздулись. — Николай! Поводи его! Подержи голову над водой! Пусть воздуха хлебнет… Теперь тащи!
Руки Николая задвигались быстрее. Авдеич, схватив удилище, подматывал вытащенную и брошенную леску. На поверхности показался огромный лещ! Николай стал быстро, но плавно поднимать его вверх на почти невидимой тонкой леске. Это, как я понял, самый острый момент. И вот огромный лещ перевалился через перила и смачно зашлепал на плитах. Все чуть откинулись, утерли счастливый пот, даже те, кто не имел к делу прямого отношения, как я. Золотой свет леща озарил наши лица. Счастье уравняло всех.
— На-аш клиент! — приподнимая его на леске, чуть играя вниз-вверх, «взвешивая», произнес довольный Авдеич.
Любимый его ученик, правда, остался суров и как бы не охвачен общим восторгом. Настоящий крепкий мужик. Молча запустил пальцы под склизкие жабры, другой рукой выдернул крючок и сунул леща в целлофановый мешок, небрежно повешенный на какой-то штырь на перилах.
— Ну! С почином! — Вождь наш торжественно поднял стакан.
Сладко пить под божественный запах рыбы, свежий аромат глубины, под громкий шорох леща в пакете!
Друг Николая-победителя, крепыш, почему-то нарядный, словно на бал (или с бала?), — в черном костюме, белой распахнутой рубашке, лаковых туфлях, поставил недопитый стаканчик, вежливо сказал: «Извините!», отошел к парапету, склонил голову вниз… Тащит?!
И второй лещ, чуть поменьше первого, запрыгал по плитам.
— Во пошла пьянка! — радостно-ошалело произнес Авдеич.
Хотя, похоже, мы мало участвуем в этой «пьянке»?
И тут же Николай, длинный и худой, в черном комбинезоне, хищно, на полусогнутых, словно вприсядку (так удобней хватать за низ удилища?), «подплясал» к краю и резко махнул удилищем. Все снова туда свесились.
— На-аш клиент! — сказали все слитно — и даже, к моему удивлению, я.
«Клиент» шлепал по плитам и был так же небрежно, как предыдущие, сунут в мешок.
Счастье, опьянение — отнюдь не целиком водочное — качало нас. Они ловят, а мы ликуем? Ну и что?! Николай оторвал свой взгляд от удилища (кивок с колокольчиком явно «жил»!), отошел к столику, разлил водку.
— Ну! — произнес он. — За нашего учителя!
Авдеич выпил с гордым достоинством. Все правильно! И я тоже — его ученик! Узнал столько!.. под самый конец. Левой рукой Авдеич вытер слезу.
— Клюет у тебя! — указал он Николаю стаканчиком водки.
Кончик удилища дрыгался, как живой.
— А! — великодушно произнес Николай. — Мелочь дергает… Ну, пьем до дна!
Мы торжественно выпили. Слеза вдруг потекла и у меня. Какой счастливый день! Вернее — вечер! А точнее — ночь!
— Авдеич! Клюет у тебя! — вдруг заорал Николай, как бы не замечая пляски удилища своего.
Мы всем скопом кинулись. Клевало… вроде. Не так, как у Николая, но все внимание было нам. Авдеич взял удилище в руки, вдумчиво подержал и, помедлив, размашисто подсек. Схватился за леску…
— На-аш клиент! — вскричали все вместе.
«Клиент», правда, был некрупный. Но никто этого не сказал. Авдеич заточил его в пакет, и там он казался гораздо больше, бился, как гигант.
— Ну прям выпить не дают! — завопил «нарядный» друг Николая (с бала или на бал?), кидаясь к удилищу.
Да, то была самая сладкая выпивка, то и дело прерываемая воплями, сочным шлепаньем лещей по настилу. Правда, это в основном происходило у них, в районе бетономешалки. У нас как-то меньше. Пожалуй, он их «переучил», надо было вовремя остановиться. А, какая разница! Праздник!
Из желтого вагончика возле бетономешалки вылезли заспанные рабочие.
— Во дают! Такого не видали еще!
И не увидите! Наши работали четко, слаженно. Удилища только посвистывали.
— На-аш клиент!
— Авдеич! Клюет! — опять кинулся к нам, бросив все свое, Коля.
Так мы поймали второго леща. Авдеич вдруг обнял меня своей костлявой рукой, прижался колючей щекой, и, смешиваясь, потекли наши горючие слезы. И в ту минуту казалось, что все будет хорошо, хватит здоровья и лекарств, чтобы жить!
— Авдеич! Тебе! — Николай протянул первого, самого большого леща, подцепив под жабру.
— Не-не-не! — заверещал «шеф», потом вдруг подцепил леща под другую жабру… и протянул мне. Все засмеялись: не чему-то конкретному, а от избытка чувств.
— Послушайте! — я не сдержался. — А… вы кто?