Они переглянулись. Повернулись к Авдеичу.
— Гаишники! — гордо тот произнес.
Я слегка опешил. Но должен ведь и я сделать что-то хорошее!
— Здорово! А говорят про вас!..
— Но должны же мы быть где-то приятными! — улыбнулся «нарядный».
И тут, в момент наивысшего счастья, заверещал телефон.
— Алло-о-о! — увидев номер, радостно закричал я на весь простор.
— Ты чего кричишь? — суровый голос Вари.
— А что?! — пьяный от счастья (да и просто пьяный) закричал я. — Тебе радуюсь!
— Погоди радоваться! Тут такое!
— Где?!
— На озере! Тут твой друг Фома… воду спускает! Говорит…
— Еду! — закричал я.
Крик от купола Исаакия отразился!
Как я несся! Ночью! Велосипед дрожал! Славно, хоть и опасно, под гору. Зато увижу своего друга Фому. Как это он сюда так быстро успел?! Сдержал угрозу про «мокрое дело»! «Подвижен, как ртуть, и так же ядовит»! Зотыч говорил про него: «Секундомер в жопе!» Или это он про меня?!
Вынесло к озеру. Даже не тормозил. Увидел: много машин стоит и в свете фар экскаватор срывает перемычку, что держит озеро. Фому, к сожалению, не увидел. Увидел, как Жос, в черной форме охранника, шлагбаум поднимает передо мной. Нет, не передо мной! Занимая всю ширь, проехал огромный белый «кадиллак». А передо мной труба, наоборот, опускалась... БАММ!
— Погиб как герой! — Зотыч, тоже в форме, одобрил.
В палате появился Фома:
— Ну что? Снова в бинтах?
— Это и есть то «мокрое дело», которым ты мне грозил? Наше озеро?
Фома хмуро кивнул:
— Да. Наша общая знакомая Убигюль... желает замок построить на острове. Как на Рейне! Но — именно здесь. Деньги — это все! А чтобы остров построить, воду спускаем.
— Это же наша жизнь… сливается!
— Приостановили… пока. А ты — весь век в радости хочешь прожить?!
— …Волнуюсь за Нонну, как она там?!
— Нет ее там.
— Как?!
— В больницу отправили. А в доме твоем теперь Бобон. Ну и…
— Валентин?
— А кто же еще? Говорит, слишком много ты там прожил!.. А помнишь, как мы тут с тобой, — кивнул за окно, — ныряли?
— Ага! — я кивнул, сдерживая слезы.
Фома размозжил о табурет огурец, который он принес для меня, и мы рассмеялись.
Мой врач появился.
— Болит маленько! — Я коснулся бинтов.
— Голова-то как раз крепкая у вас! А вот сердце разрушено. Нужна операция.
То-то там жжет!
— …Будем изыскивать! — неопределенно сказал он и вышел.
Варя влетела, как пламя!
— Как ты тут? Хорошо? — заговорила уверенно. — Носочки теплые есть у тебя?
— Да уж, наверное, не надо! — бил я на жалость. — Зачем они там?
— Но как же ты там без них? Озябнешь! Я же помню, ты и в Египте без них не спал. А помнишь, в Вене мы даже Новый год с ними встречали! Стояли, как валеночки, с той стороны стола! Как же ты без них?!
— Хорошая ты моя!
Прильнула. Слезы смешались. Выпрямилась.
— Ну, — улыбнулась, — не волнуйся. Закрой глазки. Вытяни ножки.
— Это уж ты говорила! — Я улыбнулся счастливо. — Может, останешься?! — вырвалось у меня.
Вдруг застыла, дурашливо отвесив губу, сильно задумалась, словно действительно еще можно все изменить.
— Но ты же сделал свой выбор! — неуверенно проговорила она.
— Я? А разве не ты?!
— …Отгрызть тебе, что ли?
— Да!
Смотрели друг на друга, улыбаясь. В последний раз?
— Ну все. Не волнуйся! — погладила по лысине. — Все сделаем хорошо.
…И я не подкачал, обещая, что жизнь за нее отдам!
— Ну спасибо тебе… за все.
— Да я еще!.. — даже приподнялся.
Подняла ладонь: «Стоп!» И пошла.
— Крыло там… возьми! — крикнул ей вслед.
Весело отмахнулась.
Больница — длинный одноэтажный дом, сразу за окном зеленый луг, усыпанный… чуть не сказал — отдыхающими. Выпивка, закуска, родные… Бурлила жизнь! Вдали луг спускался к озеру. Больные весело прощались и переплывали на тот берег на гробах, огребаясь крышками. Пользуйся случаем! Чего еще ждать?
— Ну… едем на операцию.
— Спасибо вам!
— Другу скажите.
Меня везли по коридору больницы, и вдруг услыхал:
— Веча! Я здесь!
Рванулся, но меня удержали:
— Вам нельзя.
Наркоз… Из тишины обрушился гвалт чаек. Я открыл глаза. Берег озера — и целая пурга этих птиц! С чего это вдруг? Мертвого разбудят!
Я разглядел эпицентр этой бури: маленький, хорошо одетый мальчик невозмутимо стоял и сыпал крошки с горсти, не считая, видимо, этот ор от земли до неба чем-то особенным. Где-то я видел его.