Девяносто какой-то год мы с женой встречали за абсолютно пустым столом — ни закуски, ни выпивки, ни даже куска черного хлеба. Без трех минут двенадцать раздался звонок — и одна знакомая Снегурочка (не будем уточнять) передала мне в дверь бутылку водки и каравай. И я заплакал. В тот год я чувствовал себя глубоким старцем и было ясно видно (в наступившей со всех сторон темноте), что жизнь кончилась и больше не начнется. Ничего себе переехал!
Потом в этой тьме вдруг началось какое-то движение, как вскоре выяснилось, неблагоприятное. Из тьмы доносились голоса, что в связи со строительством метро все дома в районе полукилометра будут расселены... Ничего себе «перемены в обществе»! Мы стояли под аркой небольшой толпой, и кто-то предложил писать письмо мэру, и все поддержали. Долгой изнурительной борьбой за наше жилье мы занимались лет двадцать: требовали экспертиз, оттягивали время. Это вообще были годы борьбы, все за что-то боролись. Что касается нас, то мы почти победили — дотянули до тех лет, когда появилась новая техника замораживания подземных тоннелей... и наш дом не провалился! Почти. В двух моих комнатах образовались три трещины, и было ясно, что жить здесь нельзя. Но вдруг оказалось, что жизнь начинает налаживаться: явились представители страховой компании, и выплатили страховку, и я сделал ремонт, на сумму, правда, значительно превышающую размеры страховки... но уже и деньги понемногу пошли, появлялись издательства... Перезимовали!
Да, много чего тут случилось за эти годы. Промелькнула и оборвалась короткая и яркая, как фейерверк, странная жизнь нашей дочери. И надо жить дальше. Тем более теперь, когда жизнь уже так роскошна!
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Только я вышел из метро — как сразу ко мне кинулся нищий на костылях, во всем черном:
— Валерий Григорьич! Как я рад! Валерий Григорьич!
Я как-то замялся. Спрашивать его «А вы кто?» как-то неловко: вроде все ясно и так. «Откуда вы меня знаете?» Лучше не уточнять. Тем более он отчество неправильно назвал. Но не будем придираться. Должен же хоть кто-то меня знать, хотя бы нищий!
— Бывший ваш читатель! — отрекомендовался он.
— А почему «бывший»-то?! — вырвалось у меня.
Вопрос, наверно, бестактный?
— Так с малых лет! — он ответил так.
«Значит, выдохся? Или выдохся, наоборот, я?»
Но заводить литературную полемику с нищим довольно странно — не для того он здесь встал. Ясно, что делают в столь деликатных ситуациях: достают кошелек. Но — опять неловкость: я только из-за рубежа и кроме проездной карточки — только валюта. Давать нищему в валюте как-то слишком шикарно. Привыкнет. Только этого мне и не хватало: валютного нищего себе завести! Все скажут: Попов вообще заборзел, кроме прочего всего, завел себе даже персонального нищего, причем валютного!
И так уже квартира в лучшем месте города, на Невском, дача — в знаменитейшем Комарове, и все — задарма, благодаря ловкости.
— Как зовут-то хоть тебя?
— Проша!
— Работай, Проша. Ведь ты еще молодой! Я вот старше тебя намного — а все равно работаю! Считаешь, легко? Ну бывай, — нищему я сказал. — Позже... разменяю!
Еще я оправдываться должен! На меня это похоже.