Несколько шагов на негнущихся ногах дались с трудом, спасительная дверь оказалась уже совсем рядом.
— Что-то забыла? Или от меня бежишь? — этот низкий голос с хриплыми нотками заставил барышню отшатнуться. Она замерла, как воровка застигнутая на горячем.
— Да-да… — буркнула Елена не поворачиваясь и коснулась дверной ручки, вот только открыть ее мужчина уже не позволил удерживая створку ладонью.
— Что да? — ехидство так и сочилось из его голоса. — Ты согласна, что память у тебя девичья?
Елена осознала смысл его слов. Волна чистейшего гнева опалила барышню от макушки до пят. Нет, этот хмырь единственный человек на всем белом свете, который мог выбесить спокойного законоведа за одну секунду!
— Ты что там вякнул? Это у тебя память девичья! Помниться, я говорила, что более не хочу тебя видеть никогда в жизни!
— Тогда что же это выходит? Ты сейчас от меня убегала? — черноглазый ехидно изогнул бровь.
— А не много ли твое вашество себе возомнил? Ты вообще, кто такой? На мытаря не похож, чтобы чтобы с меня подати требовать! Перед законом я тоже чиста! А по сему у нас нет причин для встречи!
— Разве? — лицо Демьяна обрело особенно лукавый вид, будто он вдруг стал три в одном — и мытарем, и законоведом, и стражем. При этом Елена почувствовала себя должницей всем троим одновременно, это разгневало еще сильнее!
— Ну-ка посторонись, а то встал тут, как дуб вековый! Мне вообще-то идти надобно! Я барышня занятая и с кем-попало дел не веду!
— Правда? — теперь его голос обрел особо насмешливые нотки, следом мужчина наклонился чуть ниже и посмотрел Елене в глаза. Видят боги, у девушки аж поджилки затряслись, от этих черных, как ночь очей. Она сжала пальцы в кулачки, а потом сделала мордашку по-свирепее и ответила нахалу самым ядовитым взглядом.
Тот даже не почесался, стервец этакий, погладить бы его скалкой поперек спины, чтоб гонору-то поубавилось.
Демьян убрал руку от двери, законовед украдкой перевела дыхание, а заодно повернулась к нахалу спиной.
— А что же ты вчера в Шипастой розе делала?
Краска ушла с лица Елены, спину прошиб холодный пот, а в голове мелькнула мысль: “Откуда он узнал?”
— Что молчишь? Свой острый язычок проглотила и подавилась? — этот нахал осмелился наклониться и прошептать свою безобразную фразу ей на ухо. Елена скрипнула зубами и с размаху, негляда пнула его кулаком куда-то под ребра. Он охнул и отошел на шаг назад, это позволило барышне спокойно обернуться и одарить наглеца негодующим взглядом.
— Сдается мне, глаза твои совсем плохие стали! Раз ты барышень продажных с приличными путать изволишь! Ты бы лекаря навестил, что ли, а то мне за тебя стыдно…
— Ц-ц-ц, сколько слов, — Демьян поцокал языком и сложил руки на груди, а потом кивнул на красные башмачки на ногах у барышни. — Спутал говоришь, но вот эту обувку, сделанную одним из самых искусных мастеров Славенграда, трудно перепутать. Уверен башмачки твои в единственном экземпляре. Спорим еще десяток клиентов из Шипастой розы их узнают!
Елене захотелось вцепиться в горло нахалу! Она переступила с ноги на ногу, башмачки эти были ее счастливой обувкой, потому девушка одевала их когда требовалось разрешить самые сложные ситуации. Вчерашняя как раз относилась именно к таким — к сверх сложным.
— Слушай, не знаю, что там тебе в пьяном угаре привиделось! Ты несешь какую-то чушь! — Елена предпочла и дальше стоять на своем.
Чутье законоведа подсказывало, что этот тип сюда заявился не просто так и нельзя идти у него на поводу иначе он не просто на шею сядет, а вообще в рабство умыкнет, поди потом выберись из кабалы главы тайной стражи.
— Продолжаешь упорствовать значит, — невероятно ровным тоном изрек Демьян, а у Елены ладошки заледенели, она почувствовала себя на скамье подсудимых. Взять бы и уйти отсюда, но Демьян впился в нее взглядом и будто загипнотизировал, нет сил даже шаг ступить.
— Я тебе сказала — ты обознался! Пить надо меньше! — фыркнула девушка, из последних сил пытаясь сохранить спокойствие. — Вся столица наслышана о продолжительном запое главы тайной канцелярии.
Его взгляд сузился — самым недобрым образом и Елена прикусила язык, наверное не следовало говорить последнее. В конце концов, она тоже в некоторой степени виновата, что Демьян расстался с Варей.
Барышня вспомнила ту роковую ночь, стыд опали щеки, ведь она прекрасно помнила, как ведьма рвала на ней платье. Вот только разум законоведа был целиком и полностью околдован, барышня даже пошевелиться не могла, а о возмущении так и вовсе говорить нечего.